Когда г-жа Дюбарри вернулась к себе в будуар, она увидела, что д'Эгийон стоит на коленях перед дверью, молитвенно сложив руки и устремив на нее пламенный взгляд.
Она покраснела.
— Я потерпела неудачу, — сказала она. — Бедный маршал…
— О, я все знаю, — отвечал он. — Я слышал… Благодарю вас, сударыня, благодарю!
— Я почитала себя обязанной сделать это для вас, — возразила она с нежной улыбкой. — Но встаньте же, герцог, а не то я, пожалуй, подумаю, что ваша память не уступает вашему уму.
— Это вполне возможно, сударыня: ведь дядя сказал вам, что я лишь усерднейший ваш слуга.
— А также слуга короля: завтра вам надлежит явиться к его величеству, да встаньте же!
И она протянула ему руку, которую он почтительно поцеловал.
Графиня, казалось, была в сильном смятении, она не добавила ни слова.
Г-н д'Эгийон тоже молчал, взволнованный не меньше ее; наконец графиня подняла голову.
— Бедный маршал! — повторила она еще раз. — Надобно известить его об этом поражении.
Г-н д'Эгийон истолковал эти слова как окончательное прощание и поклонился.
— Сударыня, — произнес он, — я немедля еду к нему.
— Ах, герцог, никогда не следует спешить с дурными вестями; вместо того, чтобы ехать к маршалу, отужинайте у меня.
Герцог почувствовал, как кровь у него в жилах вспыхнула и заиграла под дуновением юности и любви.
— Вы не женщина, — сказал он, — вы…
— Ангел, не правда ли? — шепнули ему на ухо горячие губы графини, которая подошла к нему совсем близко, чтобы быть услышанной, и увлекла его к столу.
В тот вечер г-н д'Эгийон мог почитать себя счастливчиком: он похитил назначение у дяди и съел на ужин долю самого короля.
89. ПЕРЕДНИЕ ЕГО СВЕТЛОСТИ ГЕРЦОГА ДЕ РИШЕЛЬЕ
У г-на де Ришелье, как и у всех придворных, был свой особняк в Версале, другой — в Париже, дом в Марли, дом в Люсьенне — словом, он располагал собственными жилищами повсюду, где жил или бывал король.
В свое время Людовик XIV умножил число своих резиденций и тем самым навязал всем высокопоставленным особам, в чьи привилегии входило присутствие на больших и малых выходах короля, необходимость быть очень богатыми, чтобы в более скромном виде перенимать заведенный им образ жизни и подражать полету его причуд.
Итак, в ту пору, когда г-н де Шуазель и г-н де Прален были отрешены от должностей, герцог де Ришелье обитал в собственном особняке в Версале; туда он велел отвезти себя накануне из Люсьенны, после того, как представил племянника г-же Дюбарри.
Маршала видели с графиней в лесу Марли, его видели в Версале, когда министру было объявлено об опале, известно было о тайной и продолжительной аудиенции, которую он получил в Люсьенне; с прибавлением длинного языка Жана Дюбарри всего этого было достаточно, чтобы весь двор счел необходимым посетить г-на де Ришелье и засвидетельствовать ему свое почтение.
Итак, теперь и старому маршалу предстояло в свой черед вдохнуть аромат похвал, лести и комплиментов, который безрассудно воскуряет перед новым идолом всякий корыстолюбец.
Г-н де Ришелье однако нисколько не был готов к тому, что его ожидало; тем не менее утром описываемого нами дня он проснулся с твердым намерением законопатить себе ноздри во избежание этого аромата, подобно тому, как Улисс заткнул себе уши воском, чтобы не слышать пения сирен.
Только на другой день мог он ожидать плодов своего успеха; в самом деле, состав нового кабинета министров должен был быть оглашен самим королем лишь назавтра.
Итак, маршал изрядно удивился, когда наутро, пробудившись от грохота карет, он услыхал от камердинера, что дворы особняка, а также передние и гостиные запружены народом.
— О! О! Ну наделал я шуму, — произнес он.
— И так с самого утра, господин маршал, — сказал камердинер, видя, с какой поспешностью герцог сдернул с себя ночной колпак.
— Отныне не будет мне покоя, — заметил герцог, — попомните мои слова.
— Да, ваша светлость.
— Что сказали посетителям?
— Что ваша светлость еще почивает.
— Так и сказали?
— Так и сказали.
— Глупо, следовало отвечать, что я бодрствовал допоздна или, еще лучше, что я… Ну а где Рафте?
— Господин Рафте спит, — ответствовал камердинер.
— Как это так спит! Разбудить его негодника!
— Ну, ну, — произнес улыбающийся старичок с землистым лицом, который в это время появился на пороге, — вот он, Рафте, что вам от него надо?
От этих слов возмущение герцога тут же улеглось.
— Ну, что я говорил? Я так и знал, что ты не спишь.