Наконец 2 1 декабря «Венера» берет курс на запад, унося с собой Александра и его судьбу.
Разумеется, после брака Богарне был обезоружен кротостью Розы. Он, видимо, даже смирился с невежеством и несколько раздражающей ревностью своей жены-девочки, с ее замашками пансионерки, ребячеством, неловкостью и легкомыслием креолки. Но, конечно, этот брак по расчету мог бы стать вполне благополучным, если бы Розе, сперва запуганной мужем, а затем влюбившейся в него, не начали надоедать его педантизм и фатовство.
По крайней мере, дело выглядит именно так.
Конечно, с этим непостоянным человеком, умником, вообразившим себя верховным жрецом, раздувшимся от самодовольства гордецом и всезнайкой, жить было невыносимо трудно. Драма, которая разразится на Мартинике, лишний раз докажет, что два эти существа не созданы друг для друга.
Во время долгого плавания Александра мучат угрызения совести. Письмо, посланное им жене из Ла-Рошели, было и вправду слишком строгим. Потом он «опамятовался» и, по его словам, «постарался, поддавшись иллюзиям, убедить себя, что ты хоть немного, но все-таки меня еще любишь».
21 января «Венера» бросает якорь у входа в великолепную бухту Фор-Руайаля, и, сойдя на берег, Богарне узнает, что накануне подписан прелиминарный мирный договор, а, значит, перспектива славы, которую он приехал искать на берегах Карибского моря, становится весьма относительной. Пока что он совершенно ошеломлен этим «странным краем», шокирован «неприличной» одеждой — рабы обоих полов чаще всего ходили обнаженными по пояс — и смущен «распущенностью», царящей на острове.
Александр отправляется в Труаз-Иле, где застает г-на де Ла Пажри за «изготовлением сахара», Похоже, что Александр несколько разочарован примитивностью родной плантации своей жены. Он покинул остров в возрасте пяти-шести лет, и его воспоминания поневоле стали несколько расплывчатыми. После циклона в 1766 главная усадьба не была восстановлена, и семья Таше по-прежнему занимала второй этаж сахарного завода, ныне лежащего в руинах, и кое-какие прилегающие постройки, две из которых существуют поныне. Александр знакомится со своей тещей — «любя тебя и сожалея о разлуке с тобой», пишет он Розе — и другой дочерью г-на Таше Манеттой, которой предстояло вскоре исчезнуть. Он находит ее «хорошенькой» и «весьма кроткой», но, замечает он, «обезображенной пятнами, тем более неприятными, что они указывают на присутствие недуга в крови». Поэтому Александр отказывается от задуманного плана; выдать свояченицу за одного из однополчан — без сомнения, графа де Баррена. Наконец, Александр склоняется в поклоне перед бабушкой Розы, которой остается жить всего два с половиной года. «Твоя бабушка Сануа прекрасно сохранилась для своих лет; она выглядит крепкой, чувствует себя хорошо и ради меня на время лишила ласки свору своих собачек».
Богарне сам признается: он провел в Пажри всего полтора дня, потому что «у него были дела». Без сомнения, молодой капитан должен представиться дяде жены, капитану порта барону Таше и, самое главное, тогдашнему губернатору генералу Буйе, согласившемуся взять г-на де Богарне к себе в адъютанты. Но за отсутствием надежд на славу, которую он приехал искать на Мартинике, Александр чрезвычайно заинтересован «молодежью» и ухаживает сразу за несколькими женщинами, не забывая при этом г-жу де Лонпре. Отчасти его можно извинить тем, что Роза по-прежнему упорно молчит. Поэтому ее муж, вероятно, считает себя вправе написать ей 1 2 апреля 1783: «Я вспоминаю, дорогой друг, как вы предсказали, что, если я буду вам неверен, вы дадите мне это понять либо по вашим письмам, либо по вашему обращению со мной. Эта минута, несомненно, наступила, потому что за три месяца моего пребывания здесь сюда приходили суда из всех портов, но ни одно не привезло мне хотя бы словечко от вас… Поцелуйте за меня моего дорогого сына. Хорошенько заботьтесь о будущем…»
Двумя днями раньше, 10 апреля, Роза произвела на свет «будущего», оказавшегося не мальчиком, а девочкой, которая в один прекрасный день станет королевой Гортензией. Крестили ее на следующий же день в церкви Магдалины в квартале Виль-л'Эвек, и крестными родителями были отец Розы в лице своего представителя и кузина Александра графиня Клод де Богарне.
А Роза все молчит, что не мешает ей писать родителям и даже тетке Розетте. В одном из писем к последней будущая Жозефина объявляет, что ей «удалось избавиться от слишком сильного чувства, которое ей „сулил внушить муж“». «Ваш тон, когда речь заходит о вашем муже, — пишет ей Александр, которому Розетта не без удовольствия дала прочесть письмо Розы, — более чем безразличен. Наконец, то, что я прочел, не говоря уж о молчании, упорно хранимом вами с самого моего отъезда из Франции, доказывает, что вы изменились».