«Она прибудет инкогнито, затем примет всех представленных ко двору: сначала власти, затем дам с их мужьями. Власти будут допущены к ней так же, как ты принимаешь их по обычным воскресеньям. Поэтому ни Сенату, ни Государственному совету, ни Суду нет нужды представляться в полном составе: всех представят и назовут тебе и императрице, как это делается у тебя по воскресеньям. Тем самым удастся избежать речей. Словом, ты поняла: всем приглашенным передают, когда им прибыть, сперва впускают министров, потом председателя суда, остальных — партиями по десять-двенадцать человек…»
После тяжелой двенадцатидневной поездки Жозефина под именем г-жи д'Арбер вечером 27 июля 1812 добирается до Милана и располагается на вилле «Бонапарт» в апартаментах, обычно занимаемых Евгением. Она находит невестку «отменно выглядящей», внучат — «очаровательными», о чем и сообщает сыну: «На свете нет более прелестных и ласковых детей». Август Наполеон, будущий герцог Лейхтенбергский, который со временем женится на Марии II, королеве Португальской, — «не ребенок, а „Геркулес“». Жозефина, старшая из внучек и крестница императрицы, та самая, что в 1823 выйдет за Оскара I, будущего короля Швеции и Норвегии, — «настоящая красавица», а «живое и одухотворенное лицо» младшей, Евгении, будущей владетельной княгини Гогенцоллерн-Хехинген, — отрада бабушки.
3 1 июля, хотя и не без трудностей, Августа производит на свет маленькую Амалию, «котенка», как ее называет Евгений, которая, в свой день, станет императрицей Бразилии, а пока что «вселяет самые радужные надежды в смысле красоты лица и здоровья». «Твои дети все больше очаровывают меня, — добавляет Жозефина к письму, адресованному Евгению. — Твой сынок крепыш, весельчак и сама нежность. Мы с ним прекрасно ладим. Вчера, закончив вечернее письмо к тебе, я отдала конверт ему для передачи шталмейстеру и сказала, что это для папы; он поцеловал письмо и отнес его. Жозефина на днях выказала тронувшую меня чувствительность: когда она попросила пустить ее к матери и ей отказали, девочка расплакалась; чтобы утешить ее, пришлось ей уступить».
Несмотря на радость от встречи с внучатами, Жозефина не задерживается в Милане: придворная жизнь не привлекает ее. Конечно, Августа «очаровательна, мила и свежа», но миланский июль чересчур зноен. Короче, месяц спустя маленькая Жозефина плачет, слыша стук отъезжающей бабушкиной кареты, а экс-императрица вновь пускается в путь, переваливает через Альпы и прибывает в Экс-ле-Бен. Там она получает письмо от Августы и умиляется, узнав, что сын Евгения по вечерам молится за родителей и «за другую маму». «Это очаровательно, — отвечает Жозефина. — Я не могу больше поцеловать ни мальчика, ни его сестер, но часто думаю о них».
Она находит, что Экс в этом году очень скучен, и жалеет, что не поехала в Пломбьер. Каждое утро она купается и принимает душ в водолечебнице. Теперь речь идет об исцелении не от бесплодия, а от воображаемых недугов. Там она встречает обеих сестер Клари — королеву Юлию, «как обычно, добрую и приветливую», и принцессу Дезире, «выглядящую превосходно». Затем бывшая императрица проводит три недели в Преньи, жилище, купленном в прошлом году. Дом полон цветов, но «меблирован наспех». Расположиться приходится как попало, а это удобный предлог на каждом шагу вольничать с этикетом. Жозефина разрешает садиться при ней; в парке, как раньше в Мальмезоне, играют в жмурки и в жгуты. Из Женевы наезжают толпы визитеров, и все находят хозяйку «очаровательно учтивой и предупредительной». «Ее присутствие нисколько не связывает», — добавляют гости, восхищаясь ее простотой. «Обедают там в половине седьмого, — не без наивности рассказывает один простодушный женевец. — В половине восьмого возвращаются в гостиную, часок болтают, после чего она садится за вист, но играет только для развлечения; составляются и другие партии; остальное общество забавляется детскими играми — в хлопки, в колечко и т. д. В половине одиннадцатого она желает всем доброй ночи и удаляется. Этим собраниям чужды стеснения и натянутость, нужно только потщательней одеться; здесь стараются понравиться и выказать хороший тон; одним словом, это хорошее общество».
Жозефина принимает приглашения, навещает префекта Капеля, где якобы разглашает ужасные — и ложные — подробности мнимого романа Гортензии с Наполеоном.
4 октября она отправляется в префектуру Женевы, центра департамента Монблан[171], на прием в честь победы Наполеона над русскими армиями.
4 октября! Через несколько дней император начнет страшное отступление.
На другой день новый бал в Монрепо у г-на Саладена, где «ей представляют всех присутствующих и она успевает перемолвиться с каждой из женщин». Затем, еще через несколько дней, прием у г-на де Шатовье в замке Шулли. «На ней, — рассказывает один из гостей, — было платье из розового крепа с массивным серебряным шитьем и фалбалами из серебряного кружева». Она причесана «по-китайски», с толстым серебряным галуном в волосах. «На лбу и шее этот галун был вдвое толще, поэтому блеск его был заметен издалека».
171