— Но у вас есть друзья, — возражает царь. — Вы несправедливы к Провидению.
Уж не хочется ли Александру сыграть роль Провидения? Без сомнения, да. Он в свой черед делает признания, побуждающие Гортензию спросить, почему он бросил царицу.
— Я не могу входить с вами в такие подробности, — ответил царь. — Прошу вас, оставим это. У моей жены нет друга лучше, нежели я, но наш союз никогда не восстановится.
Далеко ли зашла их дружба? Бесспорно, не так далеко, как осмеливались утверждать некоторые злые языки. Однако чувства царя и Гортензии вскоре получат ощутимое выражение. Король дарует ей титул герцогини Сен-Ле. Кое-кто считает, что, передав это герцогство дочери Жозефины, Людовик XVIII, король Франции и Наварры, подтвердил тем самым права экс-императрицы на титул герцогини Наваррской. Это было бы довольно пикантно… Наконец, брат Людовика XVI «идеально» принимает принца Евгения, как сообщает Августе сын Жозефины. Правда ли, что старый король встал с кресла и дружески протянул руку пасынку Наполеона? То, что последовало дальше, еще менее правдоподобно:
— Я буду вам отцом взамен того, которого вы имели несчастье потерять в ходе революции.
Евгений якобы ответил, что у него уже есть приемный отец, который сейчас является королем острова Эльбы. Тогда — и это точно — брат Людовика XVI «заговорил о добрых делах Жозефины во Франции». Король даже послал герцога де Полиньяка в Мальмезон «поблагодарить от его имени императрицу Жозефину за рвение, с которым она пыталась спасти жизнь герцога Энгьенского». Полиньяк воспользовался этим визитом, чтобы выразить Жозефине признательность и лично от себя: герцог не забыл, что если он еще жив, то лишь благодаря той, кто в 1804 добилась аудиенции для его жены. А вот г-жа де Полиньяк не поехала в Мальмезон и, встретив у герцога Орлеанского г-жу де Ремюза, сделала вид, что не узнала ее.
Евгений надеялся получить какой-нибудь трон. Но, невзирая на содействие царя, дело шло туго.
«Судя по тому, что мне стало известно, — напишет он жене в день приезда, — нам не следует надеяться на особенно благожелательное отношение. Каждый хочет урвать кусок пирога, у всех непомерные притязания, и приходится признать, что самые священные семейные связи не ставятся в политике в грош. Нам хотели дать Геную, чтобы ничего не давать на Рейне. Заходит речь о Франкфурте или о Майнце и т. д. — такой-то требует его себе. О Берге или о Кельне — на него претендует такой-то. Словом, не знаю, в какой дыре нас намерены устроить и на кого опереться, чтобы не затронуть чьих-либо притязаний или интересов».
Фредерик Массон считает, что Жозефина намеревалась попросить у короля для Евгения должность коннетабля: «Этого места она желала встарь для Бонапарта — оно было пределом ее честолюбивых помыслов во время совещаний с роялистами. При ее складе ума вполне естественно, что, не понимая, как изменился мир, она добивается для сына того же, чего хотела для мужа. Конечно, стать женой коннетабля куда приятней, но и сделаться его матерью тоже недурно».
Такое предположение ничем не подкреплено.
Как известно, Евгению дадут в конце концов герцогство Лейхтенбергское, малюсенькое баварское княжество во владениях его тестя.
У г-жи де Ремюза рождается странная мысль. Ей кажется, что Жозефине надлежит «выразить почтение дому, призванному править Францией». Но как она могла это сделать, — замечает Гортензия, — не засвидетельствовав тем самым, что одобряет возвращение Бурбонов? Тогда возникает проект довольно смехотворного письма, Экс-супругу «узурпатора» уговорят написать, «что она не знает ни кто она, ни кем была» и просит короля назначить ей «постоянное местопребывание», Жозефина чувствует неприличие подобного шага и спрашивает совета у Александра, который, кажется, отвечает так:
— Такое письмо было бы позором для вас. Прогоните взашей интриганов и втируш. Уверен, что король не требует от вас ничего подобного. Никто не помышляет ни выдворять вас из Франции, ни нарушать ваш покой. А буде представится необходимость, за вас вступлюсь я.
Дружба царя с Жозефиной вынуждает и остальных победителей наведаться в Мальмезон. Его поочередно посещают великий князь Константин, прусский король, немецкие князья, в том числе Фридрих Людвиг Мекленбург-Шверинский, по-прежнему влюбленный в Жозефину. Однако, потеряв надежду на успех, он женился на Каролине Саксен-Майнингенской и вот уже три месяца является отцом девочки, которая станет в свой день супругой герцога Шартрского[182], внука Луи Филиппа и прадеда нынешнего графа Парижского.
182