— Тревога, горе…
— Вот как? Какое горе?
— Горе из-за того, что происходит, из-за положения вашего величества.
Особенно из-за того, что происходит. Из-за того, что произойдет с ней.
Наполеон спросил еще:
— А обо мне она говорила?
— Часто, очень часто.
— Добрая женщина! Добрая Жозефина! Эта меня любила по-настоящему, верно?
— О да, государь! Однажды она сказала, что будь она императрицей французов, она бы со всем двором проехала в карете восьмеркой по Парижу и отправилась к вам в Фонтенбло, чтобы никогда уж больше не расставаться!
— Она бы так и сделала, сударь: ее на это хватило бы.
Прежде чем отправиться навстречу последнему изгнанию, он открывает дверь в ротонду, дверь, задрапированную алым казимиром с золотым шитьем.
Он погружается в воспоминания.
Он пожертвовал ею, но разлука с ней не принесла ему ничего хорошего. Легенда обернулась явью: похоже, что, разведясь со своей подругой, он утратил и свою звезду. Эта звезда, которая сверкала, пока он был рядом с Жозефиной, и еще горела в начале 1812, померкла, — прискорбное совпадение! — как только его первая жена стала всего лишь изгнанницей. Верно сказал один из ворчунов, когда дела стали принимать дурной оборот:
— Зря он бросил старую: она приносила нам счастье и ему тоже.
Развод и его следствие — женитьба на эрцгерцогине и рождение короля Римского явились кульминацией его неслыханной карьеры. После этого быстро, трагически быстро наступило начало конца.
Он сам сказал Меттерниху 26 июня 1813:
— Я сотворил большую глупость, женившись на эрцгерцогине; это непростительная ошибка.
Разведясь со спутницей жизни, не развелся ли он и с удачей?
Думал ли Наполеон и о том, что обманывал Жозефину — цинично, жестоко, у нее на глазах, ничуть не беспокоясь о том, что причиняет ей горе? Он даже злился, когда, страдая, она смотрела на него глазами, полными упрека и — по его мнению, слишком часто — слез. Правда, она его тоже обманывала, причем первая.
Думает ли он обо всем этом 29 июня 1815?
И вот он задумчиво стоит перед кроватью, которую стерегут два лебедя с опущенными крыльями.
— Она с таким изяществом ложилась в постель, одевалась. Мне хотелось, чтобы ее увидел и написал новый Альбани[190]. Она была женщиной в полном смысле слова — подвижной, живой, добросердечной… Ни одну женщину я не любил так сильно.
Он выходит из комнаты со слезами на глазах. Затем садится в коляску, и колеса ее делают первый оборот по дороге на Святую Елену.
И если верить одному из его последних спутников, накануне дня, когда он испустил предсмертный вздох, уста его произнесли имя Жозефины, «несравненной Жозефины».
Источники
После выхода в 1896–1900 четырех объемистых томов Фредерика Массона о Жозефине можно было думать — хотя великий историк и скрыл лукаво свои источники, — что о супруге Наполеона сказано все.
Ничего подобного.
С тех пор увидели свет многие документы. Прежде всего это были изданные самим Фредериком Массоном письма Жозефины к сыну, сборник, вскоре дополненный работой Жана Аното «Семья Богарне и император», содержащий также переписку императрицы с королевой Гортензией и письмами последней к принцу Евгению.
В более близкие к нам годы изумительный исследователь Луи Астье опубликовал четыре письма Жозефины к Ипполиту Шарлю, и благодаря ему мы знаем, чем была «Большая любовь Жозефины», как названа книга Астье. Совсем уж недавно Андре Гавоти, чьими исследованиями я искренне восхищаюсь, выпустил в свет свой труд «Любовники императрицы Жозефины», а затем два первых тома «Неизвестных драм наполеоновского двора», каждая страница которых — подлинное открытие.
Имела также место публикация «Тетрадей» обер-гофмаршала Бертрана, с изумительным терпением расшифрованные г-ном Флерио де Ланглем, которые — читатель имел случай убедиться в этом — доносят до нас часто неожиданное эхо слов, сказанных о Жозефине на Святой Елене. Появилась, наконец, «Тайная полиция Первой империи», содержащая ежедневные донесения Фуше императору и опубликованная Эрнестом д'Отривом, работу которого продолжает Жан Грасьон в издательстве Ремона Клаврейля.
Отметим еще бесценное собрание из 265 писем Наполеона к Жозефине, полной публикацией которых мы обязаны г-ну Жану Савану и которое содержит ряд неизданных писем императора. Кое-какие из них воспроизведены с живописной орфографией и аббревиатурами Наполеона. Я не счел целесообразным следовать этому примеру, поскольку и сам публикатор прибегает к такому методу лишь в отдельных случаях. Я предпочел унифицировать тексты писем и тем самым облегчить их прочтение.