28 декабря, в день, когда император покидает Вену для встречи с женой, Жозефина может наконец сообщить сыну, что брак его с Августой, ставшей принцессой Августой, — дело решенное. Императрица находит будущую невестку очаровательной: «У нее приятная внешность, она может даже сойти за красавицу, но я придаю значение не столько ее физическим достоинствам, сколько уму и сердцу, поскольку от последних зависит твое счастье. Тебе известно, мой друг, как оно заботит мое материнское сердце, но думаю, что с этой стороны не придется ничего больше желать».
К сожалению, письмо Жозефины и письмо, посланное ему императором Двумя днями позже, придут к Евгению после доклада какого-то почтового инспектора, который тот отправил 30-го и в котором сообщал вице-королю о его браке. Евгения коробит от столь бесцеремонного обращения с ним. «Ни слова от кого-нибудь из десяти тысяч человек, окружающих мою мать, хотя любой из них был бы рад исполнить такое поручение», — писал он.
31-го, приехав в Мюнхен, Наполеон вновь пишет Евгению:
«Брат мой[53], я устроил ваш брак с принцессой Августой. Она очень хороша собой. Прилагаю чашку с ее изображением, но в жизни она гораздо лучше».
С тщательно упакованной чашкой в багаже Евгений мчится в Баварию, и утром 10 января Жозефину будит сообщение о приезде сына, который немедленно отправился представляться Наполеону. При этой новости она разражается слезами — «первый визит сына нанесен не ей». Через несколько минут, держа Евгения за руку, император входит к жене.
— Вот, сударыня, привел вам вашего дылду сынка, — улыбаясь, объявляет он.
Жозефина опять плачет, но на этот раз от радости, и умоляет Евгения сбрить усы до того, как представиться Августе. «Дылда» подчиняется, и, когда знакомится с невестой, выбранной ему отчимом, его лицо уже гладко выбрито. Ему приходится по сердцу эта восемнадцатилетняя девушка, красоте которой, возможно, и недостает пикантности, но которую современники превозносят за осиную «талию» и «свежесть» кожи, правда, «несколько матовой», что в ту эпоху считалось недостатком.
С быстротой, столь милой сердцу общего повелителя, все совершается и на этот раз: 13-го подписан брачный контракт, в тот же день в большой галерее происходит гражданское бракосочетание Евгения и Августы, а на другой день, в семь часов, в дворцовой капелле происходит церковная церемония. 16-го в придворном театре дают «Кастора и Поллукса»[54]. Евгений с нежностью посматривает на новобрачную. Она решительно лучше своего изображения на чашке, присланной его августейшим отчимом. Любовь придет быстрей, чем могла надеяться Жозефина. Торжество омрачено одним — Гортензия не приехала: Луи — вечно он! — не смог покинуть Париж и запретил молодой жене ехать без него в Мюнхен.
«Это приглашение повергло Луи в отчаяние, — объясняет она брату. — Он пропал, он будет обесчещен, если жена отправится без него; возможность увидеться с матерью, с тестем, да, пожалуй, и с братом, ничего для него не значит. По привычке идти на жертвы хотя бы ради сохранения мира я уступила, но вижу, что все это чревато для меня многими неприятностями — огорчением, что не встречусь с тобой, выговором от императора за проявленную слабость и обычным неблагожелательством со стороны мужа. Итак, я остаюсь, утешаясь сознанием, что пострадаю я одна и что если мне причиняют огорчения, то я сама никого на них не обрекаю».
Несмотря ни на что, Гортензия надеялась, что венчание состоится в Париже. Весть о том, что брат женился вдали от нее, — страшный удар для бедной женщины.
«Не могу тебе выразить, как мне горько это узнать. С тех пор как меня известили, я только и делаю, что плачу. Как! Меня не будет рядом с тобой в такую важную минуту! Подумай чуть-чуть обо мне, милый Евгений: я ведь единственная, кого следует жалеть. Свидание с тобой, пусть даже минутное, утешило бы меня в стольких горестях! Мне оно было необходимо, но, надеюсь, ты будешь счастлив за нас обоих. Расскажи про меня твоей жене, поведай ей, как я ее люблю и насколько расстроена тем, что ее не увижу.
53
54