Двор императрицы значительно пополнился. В 1805 фрейлинами, не считая пяти итальянок, были назначены давняя знакомка Жозефины г-жа Дельво и красавица г-жа де Монталиве, которую, как говорят, платонически любил младший лейтенант Бонапарт, когда служил в гарнизоне Баланса, Это воспоминание побудило императора разрешить г-же Монталиве совмещать служебные обязанности с заботами о муже и детях. Еще одна фрейлина Жозефины г-жа Мареско замужем за бывшим сотоварищем «дипломированного капитана Буонапарте» по Тулону. Но генерал Мареско оказывается причастен к Андухарской капитуляции, и его жене приходится подать в отставку. Список новых назначений завершают две старорежимные дамы: г-жа Тюренн, чей муж останется верен Наполеону до самого Ватерлоо, и г-жа де Буйе, чья свекровь, креолка с Мартиники, была в родстве с Жозефиной.
В сентябре 1805 маленький дамский эскадрон пополнился г-жой де Канизи. Ослепительная красавица, — г-жа д'Абрантес сравнивает ее с Музой, — она в четырнадцать лет была выдана за собственного престарелого дядю. При наполеоновском дворе она нашла себе утешителя в лице Коленкура, за которого и выйдет, когда станет свободна. Последние назначения: г-жа Маре, хорошенькая и элегантная буржуазка, которая благодаря мужу станет 15 августа 1809 герцогиней Бассано, и три знатные дамы — маркиза де Мортемар, герцогиня де Монморанси-Матиньон и живописная г-жа де Шеврез, рыжая, как морковка. Ее зовут Эрмезенда, она сноха герцога де Люина. Сначала она отказалась от должности, а когда ее принудили дать согласие, стала выполнять свои обязанности с редкой дерзостью. То она заявляет, что не хочет сопровождать Жозефину в оперу, потому что дала обет не предаваться развлечениям, пока у нее не родится второй ребенок. То на охоте не желает придержать императрице стремя, да еще презрительно смотрит на Жозефину. Эта «скверная склочница», как выразился Фуше в одном из своих донесений, никого в грош не ставит и позволяет себе самые экстравагантные выходки. «Мне вспоминается, между прочим, — рассказывает нам г-жа де Буань, — как на одном большом вечернем приеме в особняке де Люинов она села играть с г-ном де Талейраном под бюстом Людовика XVI, стоявшем на консоли и окруженном множеством ваз с лилиями, так что все это смахивало на алтарь. С ликованием пансионерки она таскала всех нас смотреть этот уголок; хотя убеждения у меня были почти столь же крайними, что и у нее, подобные проказы казались мне опасным ребячеством, и я ей сказала об этом. Она ответила:
— Что вы хотите? Маленький негодяй (так она всегда называла великого Наполеона) изводит меня, а я мщу, как могу».
Наполеон, видимо, из какого-то кокетства силился «преодолеть ее отвращение к нему». Напрасный труд! Когда Эрмезенду назначают в почетную свиту для приема в Фонтенбло короля и королевы Испанских, она отказывается, воскликнув:
— Довольно с меня того, что я рабыня. Не хочу быть еще и тюремщицей!
На этот раз г-жу де Шеврез ссылают в Люин. Она покидает Париж так, словно отправляется на эшафот. Она уже болеет чахоткой, изгнание не способствует лечению, и, как утверждают, она умирает от горя.
После коронации мужская часть двора Жозефины укрепляется «могущественным сеньером графом Беарнским», который в 1805 исхлопотал себе место камергера с окладом в 12 000 франков. Это серьезное приобретение. В самом деле, как муж Полины де Турзель он приходится зятем последней воспитательнице детей Людовика XVI, прошедшей вместе с королевской семьей предпоследние этапы ее крестного пути. Другое существенное пополнение, несмотря на глупость этой персоны, — принц де Грав, который, хоть и обладает добрым десятком титулов, испытывает необъяснимую потребность добавить к ним сан графа Империи. Точно так же камергер императрицы с 1 807 граф де Монтескью, потомок Хлодвига[88] и герцогов Аквитанских[89], по соизволению Наполеона становится еще и бароном Империи. Его жена в свой день и час станет «мамой Кью» Римского короля[90]. Среди новых камергеров г-н де Сен-Симон-Куртоме и некий Дю Валь (пишется в два слова), затем старший шталмейстер г-н де Фуле и просто шталмейстеры: полковник де Корбийар, майор де Беркгейм из старой эльзасской аристократии и «красавец конюший» Оденард. Чтобы уравновесить число новоназначенных из среды старой аристократии, должность обер-шталмейстера, занятая прежде графом д'Арвилем, передается в 1806 генералу Орденеру, похитителю герцога Энгьенского, лотарингцу, чей французский язык все время сбивается на диалект. Дабы прочнее держаться на своем месте солдата из прихожей, он сверх всякой меры душится розовым маслом.
89
90