Камбасерес обещает изучить вопрос. Время-то есть! Сначала нужен гражданский развод. Нужно вынудить Жозефину добровольно освободить место и пожертвовать собой во имя судеб Империи.
Едва разговор заканчивается, как во дворе останавливается карета. Наполеон выбегает навстречу. Нет, это не Жозефина, а ее дамы.
— А императрица? — спрашивает он.
— Ее величество будет здесь через четверть часа.
— Вот и хорошо, — бросает он отрывисто и уходит к себе в библиотеку.
Жозефина приезжает в шесть вечера, когда уже «совсем темно». На этот раз он не кидается ей навстречу. Ее тут же охватывает тревога. По выходе из кареты ей приходится пройти через весь первый этаж до библиотеки, где «работает его величество». Наполеон встречает ее такими словами:
— А, вот и вы, сударыня! Очень хорошо: я уже собирался в Сен-Клу.
Она пытается извиниться, но на глаза ей навертываются слезы, горло перехватывает. Он наверняка — теперь она в этом убеждена — принял решение.
Когда она добирается до своих апартаментов, ей становится еще хуже. Дверь между ее покоями и покоями мужа оказывается замурованной по приказу императора. По приказу, отданному в Шенбрунне! Однако Жозефина поспешно одевается и украшает себе волосы серебряными васильками и колосьями.
— Я ведь недолго возилась с туалетом, верно? — спрашивает она, входя в библиотеку, где император занимается сейчас с Монталиве[120] и Декре[121].
Наполеон смотрит на жену. Она не пожалела труда и в голубом атласном полонезе с лебяжьей оторочкой выглядит совершенно восхитительно. Тем не менее император не улыбается, встает, подает ей руку и ведет в столовую, бросив своим сотрудникам:
— Вернусь через пять минут.
— Но эти господа наверняка не обедали: они же приехали из Парижа, — вставляет Жозефина.
— Да, верно, — буркает он.
Но не успевает Наполеон сесть за стол, как, ни к чему не притронувшись, тут же вскакивает и возвращается в кабинет, увлекая за собой голодных министров.
Жозефина расспрашивает Боссе:
— Скажите, если знаете, почему заделан проход из моих покоев в покои императора?
Камергер не находит ответа, Жозефина смиряется, но все-таки не может удержаться, чтобы не заметить:
— Поверьте, за всем этим что-то кроется…
Следующие три недели — Наполеон с Жозефиной вернутся в Париж только 16 ноября — это начало крестного пути императрицы. Она заставляет себя сопровождать мужа на охоту. Зажмурив глаза, присутствует при добивании добычи, при истреблении кабанов, которому император предается с таким чрезмерным неистовством, словно пытается бежать от самого себя.
Вечерами она одна.
Одна у себя в спальне, новой симфонии белого и фиолетового атласа, одна в своей постели с балдахинными подпорками, которые увенчаны белыми перьями. Из своих окон она видит освещенные окна апартаментов Полины. Сестра императора дает приемы, куда Жозефину не зовут, приемы, на которые «маленькая язычница» приглашает «очень красивых и очень покладистых» женщин. Среди них даже отыскивается одна, которой Наполеон бросает перчатку. Это пухленькая голубоглазая блондиночка-итальянка — г-жа де Матис. Он прогуливается с ней в коляске, прихватывая для прикрытия свою сестру. Оказываясь рядом с Жозефиной, он делается несправедлив и безостановочно «донимает» ее, — рассказывает Гортензия, «свидетельница бесконечных слез» императрицы, не знающая, как подбодрить мать.
Королева бесконечно уязвлена таким обращением императора с женой. Теперь она даже хочет, чтобы они расстались. «Существование моей семьи, будущее моих детей — все выглядело пустяком рядом с таким унизительным положением. В конце концов, в проигрыше будем только мы с братом, — говорила я себе. — Ему придется отказаться от короны Италии, моим детям — от трона Франции, наследниками которого они являются. Но это жертва достойная нас, а мать моя будет счастлива. Карьера ее кончена, так пусть она хоть не укорачивает себе жизнь. Пусть она оторвется сердцем от того, кто заставляет ее страдать. Забудем о величии, которое нам сулили, и будем думать только о спокойствии матери».
Назревающая драма тем более мучительна, что Жером и Людовик вызваны в Париж как бы для того, чтобы присутствовать при заклании жертвы. Там же пребывают короли Баварский, Вюртембергский, Саксонский и великий герцог Баденский — они явились поздравить победителя Австрии. Жозефина же вправе думать, что они приехали, чтобы присутствовать на «триумфе» императора, «триумфе», гвоздем которого станет ее уход со сцены.
120