— Нет. Решено. Больше ее ноги не будет в этом доме. Мне все равно, что будут говорить обо мне, — отрезал Бонапарт, — о нас уже и так давно болтают. Среди массы слухов и нагромождений событий наш разрыв никто не заметит. Народ и так достаточно знает и не удивится, если мы разведемся.
— Такая жестокость, — отвечает ему на это Колло, — только доказывает, что вы ее по-прежнему любите. И это, пожалуй, оправдывает вас. Вы должны простить ее и успокоиться.
Бонапарт вскакивает как ужаленный:
— Я? Простить ее? Никогда! Если бы я не был в себе уверен, я бы вырвал свое сердце и бросил его в огонь!
На следующий день вечером Жозефина подъезжает к дому на улице Победы. Она страшно обеспокоена. Выехав навстречу ему, она надеялась увидеться с ним раньше, чем он бы встретился с братьями. Уверенная в силе своего очарования, она сказала себе: «Если он увидит меня раньше, он бросится в мои объятья». Но ей не удалось настичь его в дороге. А он, прибыв, не нашел ее. О чем он думает в пустых комнатах? Он там уже с позавчерашнего дня. Она трепещет. Что произойдет? Кого она найдет в его лице — любовника или судью? Неужели она не найдет прежнего Бонапарта, такого влюбленного и такого нежного? Или она увидит его мрачным, суровым, разгневанным? Жестокие переживания, сомнения, полные страхов!
Бедная женщина! Она взволнована радостью предстоящей встречи и снедаема беспокойством, не зная, приближается ли она к счастью или к жестокому несчастью.
Как молния, она взбегает по лестнице, ведущей в комнату супруга. О горе! Она находит дверь закрытой. Она стучит — он не открывает. Она стучит, рыдает, умоляет, просит открыть. Защищенный запорами, он отвечает из своей комнаты, что эта дверь больше не откроется для нее. Она падает на колени. Ее рыдания слышны по всему дому. Она просит, умоляет простить ее, лепечет не умолкая, вспоминает их любовь, не сомневаясь, что там, в комнате, Бонапарт, раздираемый чувствами, тоже плачет.
Она все еще на пороге этой комнаты, которая для нее — нечто вроде утерянного рая. Она не отчаивается. Все время мольбы и слезы. Разве слезы не высший аргумент у женщины? Неужели не наступит момент, когда эти слезы будут высушены поцелуями? Она не может представить, что после того как была так любима и обожаема, ей не удастся вернуть себе власть над ним. Бонапарт может сопротивляться голосу, не видя ее лица, но он не сможет устоять при виде улыбки, смешанной с рыданиями. В момент, когда вроде бы все потеряно, в ней теплится надежда и у нее есть основания надеяться.
Примерно через час доброй служанке Агате, рыдавшей на лестнице, приходит в голову спасительная мысль отправиться за Ортанс и Эженом и попросить их помочь матери. Приходят Эжен и Ортанс и плачут вместе с матерью перед дверью: «Не покидайте нашу мать… Она умрет от этого… И мы, бедные сироты, у которых эшафот забрал родного отца, лишимся и защитника, посланного нам самим провидением!»
Бонапарт решается наконец открыть дверь. Его лицо еще сердито. С его губ срываются упреки. Жозефина трепещет. Обращаясь к Эжену, он говорит: «Что касается вас, то вы не несете груза ошибок вашей матери. Вы всегда будете мне сыном, я оставлю вас возле себя». — «Нет, мой генерал, — отвечает отважный юноша, — я должен разделить с матерью ее горькую судьбу, с этого момента я прощаюсь с вами».
Бонапарт начинает успокаиваться. Он прижимает Эжена к груди, и, видя перед собой на коленях Жозефину и Ортанс, он прощает. Он прощает, и его глаза излучают радость, и он позволяет Жозефине убедить себя, а та оправдывается. Примирение полное. В семь утра Бонапарт посылает за братом Люсьеном, доносчиком, и Люсьен, войдя в комнату, находит в одной постели примирившихся супругов.
Бонапарт правильно поступил, воссоединившись со своей женой. Разрыв отношений стал бы скандалом, который послужил бы пищей для злорадства роялистов. Бонапарт не был еще Цезарем, и на его жену могла пасть тень подозрений. Впрочем, нравы общества при Директории не были столь суровы, и подозрения такого рода не наносили большого вреда женщине, да и у общественного мнения были куда более серьезные проблемы, нежели задаваться вопросом, была верна или нет жена Бонапарта своему супругу. Победитель пирамид поступил мудро, он пресек поползновения своих братьев и направил свою активность на более серьезные вещи, нежели справедливые или нет обвинения мужа, считающего себя обманутым. Еще раз Жозефина должна была стать полезной своему супругу в его намерениях. Она была утонченной, обладала тактом, превосходно знала парижское общество и политические круги. Будучи в курсе любого события, она должна будет как опытная актриса сыграть свою роль в подготовке государственного переворота 18 брюмера.