«Первая статья. — Законодательный корпус переводится в Сен-Клу. Оба совета будут размещены там в двух крыльях дворца.
Вторая статья. — Они переедут туда завтра, 19 брюмера, в полдень. До этого срока и в другом месте запрещается всякое продолжение ими исполнения своих функций и совещаний.
Третья статья. — Генерал Бонапарт должен исполнить настоящее постановление… Под его командование поступают командующий 17-й дивизии, охрана законодательного корпуса, национальная гвардия, войска связи, которые находятся в Париже.
Четвертая статья. — Генерал Бонапарт призывается в Совет, чтобы принять там настоящее постановление и дать клятву».
Едва прошло голосование, как Корне отправляется на улицу Победы объявить о его результате Бонапарту. Около девяти часов утра. Генерал с крыльца своего маленького особняка произносит торжественную речь перед офицерами: «Республика в опасности, речь идет о том, чтобы помочь ей». И зачитав постановление Совета Старейшин, он восклицает: «Могу ли я в спасении Республики рассчитывать на вас?» Раздаются возгласы согласия. Тогда он садится на коня и отправляется в Тюильри в сопровождении блестящего эскорта, в котором можно увидеть Моро, Макдональда, Лефевра, Бертье, Ланна, Бернанвиля, Мармона, Мюрата. Колонну открывают и завершают драгуны Себастьяни.
Вокруг дворца мало народа, никто не знает, что происходит. Ворота занятого войсками сада закрыты. Погода великолепная. Солнце играет на касках и штыках. Бонапарт пересекает сад и, соскочив на землю перед павильоном Часов, предстает перед Советом Старейшин.
«Граждане представители, — говорит он, — Республике суждено было погибнуть, наш декрет спас ее! Горе тем, кто захотел бы воспрепятствовать его исполнению! С помощью всех моих соратников по оружию, собравшихся вокруг меня, я сумею упредить их действия. Напрасны поиски примеров в прошлом, чтобы смутить ваши души. Ничто в истории не повторяется. Мы хотим Республику, мы хотим ее, основанную на истинной свободе, на представительном режиме. У нас будет это, клянусь вам от своего имени и от имени моих товарищей по оружию!».
Один депутат обращает внимание присутствующих на то, что в этой клятве не фигурирует Конституция. Председатель, желая избавить Бонапарта от чрезмерного клятвопреступления, лишает депутата слова и закрывает заседание.
Бонапарт снова спускается в сад и проводит смотр войск, которые приветствуют его восторженными возгласами.
Одиннадцать часов. На этот час намечено заседание Совета Пятисот. Депутаты этого Совета с негодованием воспринимают декрет Совета Старейшин. Но их председатель, Люсьен Бонапарт, затыкает им рот. Конституция предписывает запрет всяких совещаний. Остается только отправиться в Сен-Клу.
Из пяти директоров два, Сийес и Роже-Дюко, уже ушли в отставку; третий, Баррас, под давлением Брюикса и Талейрана только что последовал их примеру и был отправлен под охраной в свое поместье Гросбуа. Двое других, Гойе и Мулен, предпринимают последнее усилие. Они направляются в Тюильри и находят Бонапарта в зале инспекторов Совета Старейшин. После острых пререканий они возвращаются в Люксембургский дворец, так ничего и не добившись. За несколько мгновений до этого Бонапарт обратился к Баррасу через Бототта с таким заявлением: «Что вы сделали с этой Францией, которую я оставил вам такой процветающей? Я оставил вам мир, а нашел войну! Я оставил вам победы, а нашел отступления! Я оставил вам итальянские миллионы, а нашел грабительские законы и нищету! Что вы сделали со ста тысячами французов, которых я знал, моими славными соратниками? Они мертвы! Так не может продолжаться! Через три года это привело бы нас к деспотизму».
В своих «Размышлениях о французской революции» мадам де Сталь сказала: «Бонапарт взял на себя заботу ускорить исполнение своего предсказания. Не явилось ли это хорошим уроком для рода человеческого, если бы эти директоры, эти не слишком воинственные люди, восстали из праха и потребовали бы от Наполеона отчет — за границу по Рейну и покоренные Альпы, за дважды приходивших в Париж иностранцев, за французов, погибших на просторах от Кадикса до Москвы?»
Однако, кто смог бы предсказать будущие несчастья в день 18 брюмера? Солдаты Бонапарта считают себя непобедимыми как никогда. Торжествует милитаризм. Форум заменяется лагерями. Все больше красных гренадерских шапок, пик и штыков. Прошла пора якобинцев. Остаются без ответа пылкие ораторы клуба Манежа. Ужасающий Сентерр не больше чем безобидный пивовар. Пригороды успокаиваются. Бой барабанов заглушает голос трибунов. Даже представители старого режима зачарованы успехом и силой оружия. Послушайте рассказ молодого аристократа, который станет однажды генералом Сегюром, историком эпопеи великой армии: