Она овладела им всецело, вскружив голову молодому генералу изяществом, всем своим обворожительным существом, мягким мелодичным голосом и кротким взглядом прекрасных глаз. Аромат ее волос, завитых на этрусский манер, матовая белизна голых плеч и рук, украшенных золотыми обручами, до того одурманили его, что Мари Роз Богарне казалась ему совершеннейшим идеалом женщины! При этом богата и знатна: виконтесса! Он не видел и не мог знать, что за внешним блеском скрыто много изъянов. Он видел только очаровательницу, которая, как никто другой, способна была дать ему высшее счастье. Стройный гибкий стан, который она умела с таким совершенством облекать в мягкие, легкие ткани, грациозность и непринужденные, но тем не менее полные достоинства манеры производили на него неотразимое впечатление. Ему даже не приходило в голову, что его идеал старше на шесть лет, да это, скорее всего, не имело никакого значения. Он видел ее молодой, свежей и красивой под пудрой и помадой. Мари Роз (Жозефина) вскоре заметила впечатление, которое она произвела на наивного генерала, и не замедлила воспользоваться этим.
Некоторое время, однако, их отношения оставались чисто светскими. Наполеон был слишком робок и неопытен в любви, а Жозефина чересчур расчетлива, чтобы быстро сдаться. Она понимала, что если молодой корсиканец полюбит, то на всю жизнь. Он захочет ее не как возлюбленную, но как жену. Да и не могла она влюбиться с первого взгляда в неказистого малорослого корсиканского офицера с желто-пергаментным лицом и прямыми неухоженными волосами. Но его военные способности, храбрость под Тулоном были ей хорошо известны. Хотя у него и не было положения, когда они познакомились, но способности, предприимчивый дух предсказывали ему блестящее будущее. Затем 13 вандемьера сразу сделало его героем дня и выставило в выгодном свете его военные способности. Госпожа Богарне мечтала упрочить свое положение. Ей нужен был мужчина, на которого она могла бы опереться. Уже немолода: любовников можно найти сколько угодно, но того, кто сделал бы ее законной женой, не каждый день встретишь. Все это она тщательно взвесила, и ей не пришлось раскаиваться.
Однако нельзя сказать, что лишь исходя из голого расчета в надежде на будущие достижения Наполеона темпераментная креолка уступила упрямой настойчивости. Не могла не заворожить его страсть, любовь неискушенного юного сердца, такая безудержная и пьянящая, что обрушилась на нее уже после двухнедельного знакомства. С первых моментов близости он пишет ей страстные, полные огня письма. Так, например, после одного из вечеров у Барраса он в семь часов утра писал: «Я проснулся полный мыслей о тебе. Твой образ и восхитительный вчерашний вечер отняли у меня покой. Милая, несравненная Жозефина, что за странное чувство пробуждаешь ты в моем сердце! Если ты сердита, огорчена или озабочена, то мое сердце страдает от этого… нет больше покоя для твоего друга… да и как же может быть иначе, если ты разделяешь мои чувства? На твоей груди, с твоих губ я изопью то пламя, которое меня сжигает. Ах, сегодня ночью я убедился, что твой образ не может мне заменить тебя самое!.. Около полудня ты выйдешь из дому, и через три часа я вновь увижу тебя. А пока, mio dolce amor, шлю тебе тысячу поцелуев, но не отвечай на них, потому что твои поцелуи добавляют огня в мою кровь».
Жозефина прекрасно умела раздуть искру в сердце Наполеона во всепожирающий костер. Его страстный язык любви, который только теперь прорвался со всей силой и стихийной безудержностью, был для нее чем-то новым, резко и приятно контрастировавшим с пикантными, двусмысленными любовными признаниями в великосветских салонах. Иногда, впрочем, Бонапарт в своей бурной непосредственности казался ей смешным, забавным, «drole», но нескрываемое восхищение ею, выраженное такими искренне страстными словами, льстило самолюбию.
Она чувствует, что он увлечен ею, принадлежит ей, готов предложить руку и сердце. Но если он хорош как любовник, то годится ли в мужья? Если у нее и были сомнения, то что, в конце концов, она теряла? Доведенная до крайности, может и рискнуть. Он молод, честолюбив, главнокомандующий внутренней армией, в Директории помнят, что он разработал план последнего итальянского похода, и Карно намерен назначить его главнокомандующим будущей кампании. Быть может, это спасение? Да и чем она себя связывает? Браком? Но ведь от него имеется и хорошее средство — развод, потому что ни о священнике, ни о церковном обряде нет и речи.
Его противники утверждали: он женился на Жозефине только потому, что надеялся через нее получить от Барраса командование итальянской армией. Все оказалось гораздо проще. Во-первых, своим назначением он был обязан не Баррасу, не кому-либо другому, а исключительно своим собственным заслугам. Во-вторых, уже давно неотступно мечтал обзавестись своим домом и семьей. И как только встретил женщину, такую непохожую на всех, с кем его сводила жизнь, он решил сделать ее женой, чего бы это ни стоило! Союз с Жозефиной представлялся ему высшим счастьем.
Его безграничная любовь поблекла лишь с годами, когда домашние бури разрушили очарование.
В десять часов вечера 19 вантоза (9 марта 1796 года) имело место гражданское бракосочетание Наполеона Бонапарта с Мари Жозеф Роз Богарне, урожденной Таше де ла Пажери, в ратуше 2-го парижского округа, бывшем дворце маркизов де Галле де Мондрагон. Свидетелями были двадцатилетний Лемаруа, Баррас, Тальен и некто Кальмеле, старинный знакомый Жозефины. Молодой супруг дрожащей от волнения рукой вывел под брачным контрактом: «Napolione Buonaparte».
Событию предшествовало кое-что, предпринятое Жозефиной, стремившейся скрыть свой возраст, потому что ни своему двадцатишестилетнему будущему супругу, ни кому бы то ни было она не желала признаться, что ей больше тридцати двух лет. Ее доверенное лицо Кальмеле, второй опекун ее детей, отправляется в сопровождении некоего Лезура к нотариусу: «Они удостоверяют, что знают лично Мари Жозеф Таше, вдову гражданина Богарне, и свидетельствуют в том, что она родом с острова Мартиники, среди островов Ван, и в данный момент у нее нет возможности добыть акт, свидетельствующий о ее рождении, поскольку остров в настоящее время занят англичанами». Имея документ, заверенный нотариусом, Жозефина смогла объявить, что родилась 23 июня 1767 года, тогда как на самом деле это произошло 23 июня 1763 года. Таким образом она сбавила себе четыре года. Наполеон, со своей стороны, по-видимому, посчитав себя слишком молодым для двадцатидевятилетней женщины, набавил полтора года, заявив дату своего рождения 5 января 1768 года.
Жозефине даже в голову не пришло, что неверным указанием возраста она в случае развода вкладывала опасное оружие в руки своих противников. Наполеон сам так говорил на острове Святой Елены о первом браке: «Бедняжка Жозефина тем самым создала себе серьезные неприятности, потому что в силу одного этого факта наш брак мог быть впоследствии объявлен недействительным».
Брачным договором не предусматривалась никакая общность имущества супругов — ни под каким видом и ни в какой форме; полная раздельность. По договору будущий супруг предоставлял будущей супруге все полномочия, опека над детьми от первого брака оставалась исключительно за матерью; в случае вдовства ей причиталась ежемесячная рента в полторы тысячи франков из имущества мужа (по всей вероятности, он свято верил в свою счастливую звезду), а также она получала все, на что докажет свои права. У будущей супруги — никакого личного имущества: все, чем она обладала, принадлежало ей и покойному мужу — Александру Богарне.
Через два дня после свадьбы генерал Бонапарт один отправляется навстречу славе, которая ожидала его в Италии. По пути он заезжает в Марсель, к своей матери, о которой постоянно говорил с величайшей нежностью. Только теперь он сообщил ей о женитьбе на виконтессе Богарне.
Летиция не одобрила этого брака: невестка показалась ей слишком старой. Куда было бы приятнее, женись он на молоденькой Дезире. И ее, свою прежнюю невесту, он лично попросил не держать зла за тот удар, который он нанес ей. Затем Наполеон отправился в Ниццу, где находился генеральный штаб итальянской армии. 26 марта 1796 года, вдохновляемый любовью к Жозефине и бессмертной славе, приступил к стремительному завоеванию мира. Для Жозефины выигрывал он сражение за сражением, для Жозефины завоевывал города и страны — все только для нее, чтобы бросить к ее ногам.