Затем меня охватила ярость. Да какого черта это происходит именно со мной? Я разве просил?! Мало ли авантюристов на Земле, которые с радостью сунут голову в петлю вместо меня ради новых ощущений? И я начал дико завидовать тем, кому этот выбор не достался, а на любое неосторожное слово со стороны агрился, как ПКшер в игре.
Я и раньше дрался чаще, чем следовало, из-за чего создавал себе кучу проблем по жизни. Но ради справедливости должен заметить, что последний год почти никого не трогал, начал остепеняться, смирять характер. Лишь разок начистил рыло засранцу, пристававшему в кафе к Вике, где мы договорились встретиться, посидеть. Кажется, она порывалась мне сказать что-то важное в тот вечер, но момент был испорчен, а потом она к этому не возвращалась. Неважно, в общем.
Но с этим Жребием прямо крышу снесло. Вокруг вдруг оказалось столько придурков, которые специально напрашивались на урок вежливости… Даже странно, что никто так и не накатал заяву в полицию.
Когда гнев выдохся, мне начало казаться, что можно всё вернуть, если придумать хороший план. Но план не приходил, и я впал в депрессию. Имитация прежней жизни не принесла желаемого результата, будущее пугало, а судьба казалась обидно несправедливой.
Именно в этот момент Куратор появился второй раз, чтобы отвести дозревший до нужного состояния «объект» в группу таких же «везунчиков». Общение с ними помогло мне понять, что это не конец света и нужно жить дальше. «Мягкое» принуждение с обещанием жестких последствий дало плоды. Раз все равно ничего изменить нельзя, то лучше стать Пешкой, чем потерять себя. И если после Инициации я сумею вернуться, то уже сам буду решать, вспомнят меня, или нет. Это и будет моим освобождением.
А сейчас ты просто должен дойти, Крок.
Крок… История происхождения прозвища была довольно банальной. В мелком возрасте увлекался динозаврами и как-то озвучил в кругу таких же незрелых приятелей мечту завести крокодильчика. Настоящего. В ванной. Дальше мечты дело не пошло, да и насмотрелся в сети, когда подрос, на кретинов, которые все-таки осуществили эту дурь. И на печальные последствия их хотелок. Но Крокодилычем меня прозвать успели, позже сократив до Крока…
Пятой стала Злата.
Я принял это с мрачным фатализмом. Пополам с облегчением. Я ведь сам этого хотел, верно? Но время уходило слишком быстро. Не уверен, что протяну в этом месте отпущенные сутки.
Проводник что-то буркнул, требовательно тыча лапой в сторону мелорна. Злата вдруг шагнула ко мне, обхватила слабеющими пальцами за шею, на миг прижалась губами к моей шее. И лишь потом, пошатываясь от слабости, девушка подошла к мелорну и принялась раздеваться.
Неожиданный жест.
Я воспринял его почти равнодушно, поглощенный собственной болью. Одежда расползалась клочьями в тонких руках девушки. Сперва на фиолетово-черных мох упала вельветовая куртка, затем Злата переступила с ноги на ногу, выбираясь из спущенных брюк. Цвет ткани выгорел до одинаково грязно-серых оттенков. Блузку и белье, более уцелевшие, чем верхняя одежда, девушка стягивала, напрягаясь из последних сил, прикусив губу до крови, с искаженным от страдания лицом.
Наконец Проводник подошел к девушке и равнодушно ткнул острием кинжала в подставленную ладошку, дрожащую от слабости.
В воздухе вдруг повеяло вечерней прохладой, хотя освещение не изменилось. Впрочем, весь мир уже казался скроенным из разноцветных клякс, и тем неестественнее смотрелись наши со Златой фигуры — одежда, кожа, глаза — все обесцветилось до состояния негатива. Мы здесь чужие, и мир нас не принимал. Растворял, как кусок окаменевшего от времени рафинада в холодной воде — медленно, но неумолимо.
Зябко ежась и дрожа всем телом, Злата протянула руку над мелорном.
Мне показалось, что побеги вокруг ее маленьких ступней ударили из-под земли раньше, чем первая капля крови сорвалась с ее ладони. Сбой в сознании. Из-за нарастающих внутренних повреждений я терял ощущение времени. Вот уже вся фигура Златы, без перехода, оплетена побегами с ног до головы. Они безжалостно вонзались в ее тело, не позволяя даже капле крови пропасть напрасно.
Крик, показавшийся странно коротким.
Затем я обнаружил себя тупо шагающим следом за Проводником.
Лишь мысли о будущем помогали двигаться дальше, шаг за шагом.