Полин робко выложила на нее прямоугольный брусочек коричневого сахара. Лесовик любопытно повертел его в руках — очевидно, раньше он встречался только с обыкновенным, — но потом решительно сунул даденное в рот.
— Значица, так, — серьезно сказал он, дожевав сахар. — Вы у нас кто? Маги. Это плохо, стало быть, прижимаем палец на левой руке. Окромя того, вы городские, — значит, еще один палец. С водяным договорились — третий палец… — Он продемонстрировал нам правую руку с указанным количеством прижатых пальцев. — Вреда от вас аж на три пальца. Теперича посчитаем пользу. Раз палец — в лесу себя вести умеете, не шумите почем зря. Два палец — костер не абы как развели, а как положено, вон дернину сняли. Три палец — потроха рыбьи не выкинули, а в озеро вернули, пускай этот поганец сам теперь с ними разбирается. Четыре палец — обхождение знаете, чай предлагаете и сахаром кормите.
Леший задумался, но все же закончил так:
— Пять палец — сахар у вас вкусный. Выходит, пользы от вас инда на кулак. Ну и чего мне с вами делать?
— Как — чего? — буркнул Хельги. — Это самое… разрешить нам здесь оставаться, ага!
Похоже, отстраненно подумала я, свое «удовлетворительно» вампир все-таки заработал. Про леших он кое-что знал.
— Разрешить? — Леший задумчиво нахмурил брови. — А, так и быть! Дозволяю. Но ты вот чего учти, друг зубастый, — хоть одна белка мне чего про вас скажет, хоть один кустик мне на вас пожалуется…
— Сорокам-то, надеюсь, веры нет? — спокойно уточнил Ривендейл.
Леший захихикал, оценив шутку.
— Да кто ж им поверит, сплетницам! — С ближайшей березы тут же полетел обиженный сорочий треск, и лесовик, привстав, погрозил туда костистым кулаком. — Ишь раскричались белобоки… Ты, внучка, чего на меня так смотришь? Как медведь на малину…
— Дедушка лесной… — Я призвала все свое обаяние, представив, какой волшебный балл мне поставит по итогам практикума фэйривед. — А можно я вам несколько вопросов задам? Уж больно любопытно, как жизнь лесная устроена! Сказок-то про вас много, а вот правду бы узнать… Она, поди, краше всякой сказки будет!
Хельги толкнул меня локтем в бок, но было уже поздно.
— Ну… ладно, спрашивай, — согласился польщенный леший.
— Что насчет белок? — Я занесла над бумагой перо, благодаря разом всех богов, которые надоумили меня еще у озера заправить его чернилами. Стал бы лешак терпеть здесь чары! — Играете вы на них или просто бабы судачат?
— Играем, — леший степенно покивал, — есть такое дело. Иногда на зайцев, реже на оленей… Я вот, к примеру, давеча сорок три зайца у соседа отыграл. Справные такие, пушистенькие, прям один к одному! Ну и белку еще взял, одну, зато рыжую.
— Здорово! — восхитилась я, конспектируя ответ. — А верно ли, что зимой лесные спят, только Карачун по тропинкам бродит?
Полин за спиной у лесовика возвела очи горе.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
На ночь мы все-таки обвели стоянку кругом: не из недоверия к лешему, а просто так. Не начертить его было попросту опасно. Если я не ошиблась и это впрямь практикум по фэйриведению, то за столь грубое нарушение техники безопасности магистр-фэйривед вломит мне по первое число. Если же я ошиблась… мрыс дерр гаст, когда нам еще выпадет возможность переночевать в настоящем лесу, защищаясь настоящим кругом от возможной атаки со стороны настоящей нежити?!
Но ночь прошла спокойно: никакие упыри, дикие мужички и тем более заморские сиды не бродили вокруг круга, не царапали его когтями и не взывали гласом загробным к нахальным нам, разлегшимся посреди дикого леса. И правильно, ибо в хорошем лесу не место всем вышеперечисленным существам.
Я проснулась оттого, что на лицо мне падали солнечные лучи. Полин и Ривендейл еще спали, а Хельги что-то не было видно. Сев на плаще, я со вкусом потянулась, вслух пожелала лесу доброго утра и стряхнула с рубашки несколько приставших травинок.
Настроение у меня было просто замечательное. Весь лес был пронизан солнечным светом, на траву падали узорные тени от веток. Вокруг Полин порхала пестрая бабочка; на мгновение она опустилась алхимичке на нос, та возмущенно чихнула, и бабочка тут же взлетела обратно.
Зевнув, я не без любопытства покосилась на Ривендейла. О человеке — да и о вампире — можно многое узнать, поглядев на то, как он спит. Спящую Полин я уже видела, а вот спящего Генри наблюдала в первый раз. Он и во сне ухитрялся оставаться наследным герцогом Ривендейлом: на лице у вампира печатными буквами была написана благородная решимость выспаться во что бы то ни стало.
Что же, подобные чувства я могла только разделять. Зевнув еще раз, я поднялась с плаща, по-кошачьи выгнула спину, нывшую после ночевки на жесткой земле, — и вдруг заметила, что на снятой дернине лежат три больших лопушиных листа. На первом была насыпана кучка сушеных грибов, на втором лежала горсточка сушеных же ягод плюс немного орехов. На третьем, поменьше, я увидела медовые соты.
Ух ты, поняла я, проглатывая слюну. Воистину как полезно учиться! Не знай мы фэйриведения, кто бы приволок нам меду, орехов и грибов?! Всяко же это не Хельги разворошил чью-нибудь беличью кладовую!
— Спасибо, дедушка лесной, — поблагодарила я, поклонившись лесу.
Полин спала так сладко, что будить ее рука не поднималась. Будить же Ривендейла, кажется, было опасно для жизни: с таким вот решительным лицом рыцари шли в бой за королевским стягом. Вознамерившись хотя бы немножко побыть хозяйственной, я подхватила котелок, еще раз поблагодарила лешего и побежала к озеру за водой.
Не успела я преодолеть и половины дороги, как из кустов навстречу мне вывалился Хельги: растрепанный, покусанный, но вполне довольный жизнью. На меня он посмотрел с одобрением, сразу же отметив котелок.
— За водой? — для порядка уточнил он. — Для чаю?
— Нет, для грибного супа, — отмахнулась я. Вампир недоуменно нахмурился, и я пояснила: — Там леший снеди принес, придешь и увидишь.
— Ага… — согласился не ожидавший такой щедрости Хельги.
— Да, и заодно Полин с Ривендейлом разбуди, хорошо?
— Ага… — повторил Хельги, очевидно забыв все прочие слова.
— Вот и договорились! — Я похлопала вампира по плечу, обогнула его и в две минуты добралась до берега.
Гладь воды ярко сверкала на солнце. Я присела у озерной кромки и осторожно погладила набежавшую волну, только после этого зачерпнув воды в котелок. Край посудины скребнул по песчаному дну, но внутрь не попало ни песчинки.
— Утро доброе, — скрипуче пожелал неведомый водяник.
— Доброе, — улыбнулась я, поднимая котелок.
— Ты, говорят, с лесовиком договорилась? — Зеленоватая физиономия водяного показалась в нескольких метрах от берега. — Или врут, э?
— Да нет, не врут, — пожала я плечами, не вовремя вспомнив, что леший и водяник традиционно никак не могут разделить сферы окончательного влияния. — Только не я одна, а все мы вместе. А что?
— Ух ты, — не без восхищения заметил фэйри. — С ним, пожалуй, договоришься! Правильно я тебя, рыжая, к себе русалкой не взял.
— Почему?
— Непредсказуема ты больно… Насчет лодки не забыла?
— Нет, — серьезно посмотрела я на водяного. — А это в самом деле настолько важно?
— Куда уж важнее… — Водяник прищурился, вдруг сделавшись похожим на человека. — Или жизнь тебе не дорога?
— Дорога, но…
— Ну а раз дорога, то поторопись. Полдень здесь наступает быстро…
Когда я вернулась к стоянке, Полин, приотвернувшись, сосредоточенно красила губы, а Хельги и Ривендейл, практически столкнувшись лбами, изучали какой-то клочок бересты. Заинтересовавшись, я опустила котелок на траву и подошла к вампирам; клочок представлял собой корявую, но довольно подробную карту нашего кусочка леса, прилежащего озера плюс еще двух озер, связанных между собой протоками. На берегу самого дальнего был нарисован крестик. Очевидно, сообразила я, в чем-то взгляды водяного и лешего совпадают.