На самом деле Элизабет неплохо готовила. Она была вынуждена научиться этому, иначе просто умерла бы с голоду еще в детстве, ожидая, пока ее непутевая мамочка приготовит обед. Сейчас же ей совсем не нравилась перспектива готовить Дейму обеды и ужины. Кроме того, ежедневно общаясь с Одри, она могла бы приставать к ней с вопросами.
— Прекрасно! Договорились, — сказала Одри. — Я буду приходить каждый день к половине двенадцатого и готовить обед. Потом я свободна, а для того, чтобы приготовить ужин к семи вечера, мне нужно будет вернуться на кухню примерно к пяти. Утром я никогда не приходила, потому что завтрак Маргарет всегда делала сама. Вас устроит такой порядок?
— Вполне, — кивнула Элизабет и, откинувшись на спинку сиденья, стала рассматривать мелькавшие за окном окрестности.
Широкие улицы городского центра скоро остались позади, и машина выехала на узкую дорогу, по краям которой были разбросаны небольшие домики, похожие на фермерские. Время от времени на обочинах появлялись жующие траву коровы. Мимо «тойоты» по встречной полосе промчались грузовик и две легковые машины, и Одри обменялась приветствиями с водителями. На вопросительный взгляд Элизабет Одри ответила, что таковы местные традиции. Даже туристы с первых минут своего пребывания на острове проникаются духом доброжелательности и добрососедства. Элизабет на секунду представила себе, как водители в час пик в Монреале приветствуют друг друга в городской пробке. Так недолго и спятить!
— Вот мы и дома, — объявила Одри, сбавляя скорость, и они въехали в ворота с узорчатой железной аркой и надписью «Уголок Маргарет».
Огромные сосны с густыми могучими кронами обрамляли дорогу, посыпанную гравием, ведущую наверх. Наконец деревья закончились, и перед взором Элизабет предстал самый прекрасный старинный особняк, который она когда-либо в жизни видела. Он стоял на вершине холма, такой величественный в своей строгой красоте, что дух захватывало. В то же время в нем чувствовались легкость и изящество. Деревянные стены были выкрашены в бежевый цвет и прекрасно сочетались с зеленой крышей. Просторные, открытые веранды с резными колоннами опоясывали дом по всему периметру и придавали ему воздушность.
Элизабет ошеломило совершенство этого здания. Дом покорил ее. То, что она сейчас испытывала, смело можно было бы назвать любовью с первого взгляда.
Движение на веранде у главного входа вывело ее из состояния восхищенного созерцания. Кто-то, скрытый в тени, поднялся с кресла и направился к лестнице. Это был молодой мужчина, загорелый, со светлыми волосами до плеч. Из одежды на нем были только шорты. В руке он держал высокий стакан. На верхней ступеньке лестницы мужчина остановился и облокотился на перила, наблюдая, как Одри паркует машину. Элизабет смотрела на него через боковое стекло автомобиля. Вряд ли это был мистер Дейм. Она не разглядела лица — оно было в тени, — но его молодое тело не могло принадлежать пожилому мужчине.
Наверное, это был садовник или рабочий-газонокосильщик. Для последнего работы здесь было достаточно — дом окружал ухоженный английский газон. Роскошный сад, цветочные клумбы и разноцветные кусты азалии также требовали большого внимания.
— Вот и Кристофер вернулся с рыбалки! — воскликнула Одри.
Как только машина остановилась, мужчина выпрямился и сделал шаг из тени веранды. Элизабет невольно задержала дыхание — солнечный свет упал на его волосы, придав им золотой оттенок. Широкие плечи мягко блестели бронзовым отливом. Он спускался по лестнице, продолжая делать большие глотки из стакана, так непринужденно, как будто не имел ни малейшего представления о том, как он хорош.
Несколько капель воды упало с запотевшего дна стакана на его загорелую грудь. Потерявшая дар речи, как загипнотизированная, Элизабет следила, как капли тонкой струйкой стекали к животу, открытому низко опущенными белыми шортами. Движения мускулистых ног были плавны и неторопливы. Но более всего поражало его лицо с высокими скулами, крупным прямым носом, идеально вылепленным мужественным подбородком. Голубые глаза и четко очерченная линия чувственного рта придавали этому лицу особую, утонченную сексуальность.
Он выглядел не старше тридцати. Даже если он выглядел слишком молодо для своих лет, больше тридцати пяти ему быть не могло.
Элизабет взяла себя в руки. На смену восхищению пришла ярость.
Прежде чем он ступил на нижнюю ступеньку, Элизабет резко открыла дверь и решительно вышла из машины. Первый брошенный на него взгляд был полон презрения. Его приветливая улыбка медленно сползла с губ. Прищуренный взгляд голубых глаз устремился в ее темные, холодные глаза, потом скользнул по фигуре и вернулся назад. Этот Кристофер Дейм оправдывал ее самые большие опасения.