— Лидера нашей ячейки зовут Деций ар Гиппий, он официал при магистрате города Гадеса. От него и получаем задания, ему докладываем об их выполнении.
— Кто еще состоит в его ячейке?
— Мы со Спурием, в его ячейке, — Гней мотнул головой в сторону где по его мнению находился второй пленник, продолжив, — остальных не знаю, клянусь.
— Да я верю, верю, Гней, последний вопрос, — скучающим тоном произнес Клавдий, — объясни, ты фрументарий нашего Легиона, достойный воин, много раз проявлявший себя на поле боя, да демоны побери, ты даже мне во времена войны с Калабрией спину прикрыл! Как ты мог участвовать в заговоре против Мализии, против короля!
— Мэтр Клавдий, вам не понять, — отвёл взгляд Гней.
— А ты попытайся, — ласково сказал ап Рианон.
— Сколько бы я ни дрался за Мализию, сколько бы ни пытался искоренить внутренних и внешних врагов, сколько бы крови не проливав за страну, я видел всегда одно и тоже. Богатые семьи богатеют, бедняки все больше нищают, голод, потеря культуры, и образованности. Разница между плебсом и благородными всё больше растёт, и вот уже магистрат становится наследственным, а патриции могут творить на своих наделах любой суд, даже над свободными! Разве в республике было так? Разве мог леотийский патриций убить или избить свободного квирита, не понеся за то законного и справедливого наказания! — всё больше распалялся Гней, — республика не была идеальным местом, но королевства сейчас становятся её жалким подобием! Всё больше такие как я склоняются к мысли, что ради личного обогащения произошёл переворот тогда в легионах! Что не против безумного деспота мы бились, а за казну благородных семей!
— Довольно, — ударил Клавдий, по лицу Гнея, — ты много наговорил, уведите его, — добавил он, уже в сторону воинов.
— Ты обещал мне жизнь и свободу! — воскликнул Гней.
— Ты получишь обещанное, в том тебе моё слово, Гней, но сначала я побеседую с твоим подельником, — Луцию показалось, что в момент когда Клавдий говорил это, его глаза недобро сверкнули.
Вместо связанного Гнея привели мага Спурия. Как только он предстал перед четверкой магов, скрученный по рукам и ногам, с повязкой на одном глазу, и кровавыми подтеками на всем теле, вмиг все почувствовали холодок по коже, словно дуновение северного кладбищенского ветра пронеслось. Лишь вставшие волоски на руках и гусиная кожа напоминали о произошедшем.
В следующее мгновение, веревки разом сгнили, а оба воина по бокам от Спурия скукожились, зайдясь диким кашлем, выплевывая сгустки кровавой каши из рта, через несколько мгновений они затихли. Спурий встал с земли, стряхивая ошмётки гнили. Единственный глаз его наполнился чернотой, а вены по всему телу набухли.
— Некромант! К бою, живым не брать! — Прокричал Клавдий четверке магов, остальные воины, услышав зловещее «некромант», разбежались в стороны как можно быстрее, простые живые люди для почитателей смерти были лишь бурдюками с силой жизни.
Марк и Луций, разом нанесли мощные удары, от которых Спурий лишь закрылся силовым щитом. Следом за ними, не прерывая давления на него ударила Валерия. Трое бойцов поочередно давили некроманта с такой интенсивностью, чтобы тот не смог контратаковать или выпить силу из ещё одного живого человека. Клавдий же встал за спиной троицы и судя по всему готовил нечто убойное.
Удары по щиту некроманта не прекращались ни на мгновение, но каким-то способом ни один из них не мог пробить защиту, но тут наконец-то ударил Клавдий сконцентрировав особо мощное копьё, и частично оно дошло до Спурия. Из глаз, ушей и носа некроманта пошла кровь, но он лишь пошатнулся после удара и выстоял. После чего его щит взорвался волной энтропии, которая будь не такой ослабленной убила бы весь отряд на месте. Но сила выплеснута все же была и сумела свалить всех кто был поблизости. Спурий обратил внимание на ближайшего воина, и в два прыжка подскочив к нему за несколько мгновений выпил его жизненную силу, снова закрывшись от вновь атаковавших магов. Выпитый воин рухнул на пляжную гальку куском костей и мяса. На этот раз они били по нему вчетвером, выкладываясь на полную мощь.
— Мне кажется нашему патрону не помешала бы твоя помощь, — Сидий толкнул Фурия в бок, взглядом показывая на лук, — в прошлый раз он неплохо выручил.
— А это мысль, — кивнул тот.
Все четверо выкладывались на полную, чувствовалось, что довольно скоро они выдохнутся, щит некроманта тоже источался, но значительно медленнее чем того хотелось бы. Но вот полетели стрелы одна за другой от Фурия, к нему присоединились другие воины кто с луком, а кто и метая копья — ланцеи. Некромант потерял концентрацию, и несколько стрел вошло в его тело. Стрелы тут же сгнили, но металл засел внутри, продолжая ржаветь и разнося заразу по организму. Моментально вместе со стрелами, кто-то сумел докинуть свою ланцею вонзившуюся в грудь. Если бы Спурий не перешагнул черту, не стал некромантом, он бы возможно уже испустил дух, но некроманты чертовски живучие твари. Сама смерть становится более податливой к ним, не так сильно тянет в царство Плутона. И потому все маги воспользовавшись передышкой, накопили силы и разом ударили, буквально размазав Спурия в кровавую кашу на гальке.
— Ну и что это было? — спросил тяжело дыша Луций.
— Не видишь, некромант обыкновенный! — раздражительно ответил Марк.
— Я имею ввиду, почему он нас ночью не размазал? — не унимался ап Гвилан.
— Видите ли, я думаю, что он был инициирован Плутоном, и скорее всего ночью вы его все-таки убили. Ну а после смерти, приходит вторая жизнь в виде некроманта, познавшего ту сторону. Потому он притаился и копил силы пока не увидел нас. — рассказал Клавдий.
— Если честно я мало знаю про некромантов, в общих чертах понимаю, что их сила исходит из чужих жизней, но глубоко в это не погружался.
— Некромантом становится маг, глубоко верующий в Плутона, постоянно приносящий ему жертвы, в том числе и человеческие. Во время одного из жертвоприношений, если Плутон будет милостив он ставит метку на маге, инициирует. И в момент своей смерти, Плутон не забирает мага к себе, а отправляет служить себе дальше на земле, наделяя могучей властью черпать силу из смертей других.
— И в чем смысл этого? — не унимался Луций.
— Смысл в том, что ты не умрёшь с первого раза, а вернувшись станешь ещё сильнее. Ведь он при должной удаче, вполне мог нас уничтожить, а затем выпил бы жизни из остального отряда. Этот путь далеко не для каждого, признаю.
— Вот ведь не повезло нарваться, — ап Гвилан, не мог отвести взгляда от оставшейся каши на месте Спурия.
Когда, все более-менее оправились от шока, Клавдий ап Рианон, скомандовал собирать вещи. Лёгкая унирема*, (одновесельная галера) к концу всех событий подплыла на достаточное расстояние и с неё спустили одну лодку. Двое воинов из отряда Клавдия остались, сбив лошадей в табун, который погнали на север, остальные же погрузились в лодку, и за несколько заходов перевезли всю поклажу.
На берегу оставались лишь Валерия, Клавдий, Луций, Марк, и несколько стражей растянувших Гнея на пляже так, чтобы он не могу пошевелить ни одним мускулом.
— Гней, ты совершил одно из тягчайших злодеяний, покусился на власть нашего короля, — начал Клавдий, — за что должен быть приговорён к смерти. Но, я обещал тебе жизнь и свободу, и клянусь Юпитером Оптимусом Максимусом Сотером, что своё слово я исполню.
После этих слов Клавдий, кивнул головой одному из воинов, на что тот взяв большой топор перерубил одну руку у локтя. Кровь хлынула у локтя Гнея, а вместе с кровью и поток брани из его горла. Клавдий наклонился над ним и перетянув руку жгутом, полил рану кровестопом, и силой созидания заращивая жестокую рану. Затем убедившись что крови больше не будет, поднялся и кивнул воину второй раз.
— Нет, пожалуйста, прошу, ты же дал мне слово! — взмолился Гней, обратив полный боли взор к Клавдию.
Но тот, не обращал внимание на его слова. Вторая отрубленная рука оборвала мольбы заговорщика, сменившись жутким воем. И вновь повторилась процедура, и вновь кровь остановилась на месте обрубка. Гней же погрузился в зыбкое состояние, пограничное со смертью, и лишился сознания. Клавдий влил почти половину флакона панацеи смешанного с вином в его глотку, приведя того в чувство. После чего процедура повторилась ещё два раза, но уже с его ногами. В конце процедуры, Клавдий, оскопил предателя, и выколол его глаза.