Найдя самое крепкое и высокое дерево, Фурий принялся ловко словно белка, забираться на него. Перетянутое канатами-мышцами худощавое тело Фурия, не было образцом красоты с точки зрения леотийской классической скульптуры, однако же верно служило ему и ни разу не подводило, как и в этот раз когда он сумел в считанные минуты достичь вершины дерева, откуда ему открылся вид на ближайшие окрестности. Вдалеке на севере, он заметил нечто напоминающее гавань, на самой границе горизонта. По его прикидкам Гадес был в одном дневном конном переходе* (50–60 км) от них.
Медленно спускаясь, он не забывая об осторожности постоянно оглядывался, что его в итоге и спасло. Когда он оказался на полпути к земле, под деревья пришла кабаниха с выводком кабанят, принявшись рыть землю в поисках съедобного. Фурий с сожалением, огладил место где ранее был лук. Он потерял его в ходе шторма, и уже не раз жалел об этом, саггитарий без лука, срам и посмешище, но с ним была верная спата.
Двигаясь тихо словно мышь, чтобы не спугнуть кабаниху, он принялся спускаться как можно ниже. Но иногда нет-нет но все же задевал то одну ветку, то другую, чем тревожил мать-кабаниху, которая не могла взглянуть на небо и увидеть приближение опасности. Когда до земли оставалось не больше восьми футов* (1 фут=29,6 см), он вытянул спату, и резко спрыгнув сразу стал целить удар в бок кабанихи, одновременно молясь богам.
Фортуна и в этот раз была на стороне саггитария, и удар набравший огромную силу, благодаря прыжку с дерева сразил кабаниху. Стремительность атаки и мощь удара были так велики, что животное погибло практически мгновенно, когда клинок распорол жирный бок, войдя в её сердце. Слегка провернув меч, для надёжности усиливая смертельное ранение Фурий со звоном вытянул клинок из раны. Маленькие кабанята с визгом и похрюкиванием бросились врассыпную.
Фурий же наскоро обрубив кабанью ногу, поспешил назад к месту встречи.
***
Сидий держался за несколько брёвен, лишь чудом не уйдя под воду, но лорики хамата он даже не думал снимать. Слишком дорога для бедного стражника была даже такая броня, и потому единственным шансом на спасение оставались опостылевшие доски и бревна оставшиеся после кораблекрушения. Волны поднимали его к верху и сбрасывали вниз, но его руки словно приросли к остаткам корабля, и единственное что он ещё мог, это обращаться по очереди то к Нептуну о милости, то к Плутону о посмертных муках. Так продолжалось пока не шторм не стих под утро, и он не увидел берега. Тогда Сидий стал перебирать ногами, и к утру когда уже достаточно рассвело его ноги наконец-то встали на твёрдую почву. Поцеловав брёвна, бывший стражник оторвал от них несгинающиеся пальцы, и падая доплёлся до берега.
Спустя небольшое время его слегка толкнули в ногу:
— Вставай давай вижу, что живой, нечего притворятся. Везучий ты молодец, Сидий, — в голосе послышались нотки ехидства, — мало того, что от шторма спасся, так сразу к горячей похлёбке приплыл. Любят тебя боги, засранец.
— И я рад тебя видеть старый пердун, — засмеялся Сидий, хватая Евферия за поданную руку.
— Ты-то как выжил? — спросил Сидий, прихлёбывая из миски, спустя несколько минут.
— Да как, поймал дельфина, накинул на него верёвку из водорослей, аки на коня, и помчал к берегу.
— А верёвку где взял?
— Из водорослей сплёл, — ответил Евферий усмехаясь в усы, — нам старым легионерам не привыкать к трудностям.
— Вот ты врёшь складно, старик, — посмеялся Сидий.
— Да ладно, также как ты выбрался, только пораньше меня выпихнуло, ещё солнце на небе не взошло. Видно Плутон не полную меру мне отмерил, потопчу ещё землю.
— И то верно, дядька Евферий, а нам что делать-то теперь? — Сидий почесал голову.
— Так известно что, либо своих искать либо на юг, домой пробираться, если все сгинули.
— Тогда куда идём? — спросил бывший стражник, облизывая ложку с остатками похлёбки.
— Что так, что так, но лучше наверное искать своих в том же направлении в котором собираешься драпать. Так что пошли-ка на юг.
— Вот ты всё же — таки мудрый дядька!
— То большой жизненный опыт, — поднял вверх указательный палец, Евферий и ухмыльнулся в усы.
Собрав, что нашли из прибитого морем на пляж, они двинулись на юг, чтобы спустя несколько часов наткнуться на бредущего Луция.
— Мэтр Луций, как мы рады вас встретить! — сказал Сидий, и дождавшись ответного приветствия со взаимными похлопываниями друг друга по плечам, спросил, — не знаете много наших выжило?
— Считая вас, ребята, выжили все. А мализийцев пока не видел. Предлагаю пойти на место сбора, может там, будет по многолюднее.
***
К полудню, две группы встретились у уютного костерка на котором жарилась кабанья нога над которой колдовал Фурий. По дороге саггитарий подобрал дикий лук и съедобные корешки, большую часть которых он уже зачистил или обжарил. Когда Фурий увидел толпу которая пришла по его душу, он сильно расстроился, такой отряд ему не прокормить. Увидев же Сидия и Евферия обрадовался и обнял боевых товарищей.
Разделив между всеми трапезу, моряки и воины Клавдия тоже принесли немного снеди, четверка магов выслушала донесение саггитария о направлении и расстоянии до Гадеса. Пара воинов следуя по указаниям Фурия сбегала за убитой кабанихой. Решив не откладывать и долго не находится на одном месте, объединенный отряд пошёл на север.
Глава 15
За час до заката они остановились лагерем, отойдя чуть подальше от побережья. Ужин был голодным, есть пришлось лишь орехи и ягоды, которые удалось сорвать. Ночь была холодной, за день после шторма не успев прогреться и люди жались друг к другу, разведя несколько костров.
Как единственной женщине Валерии уступили найденный спальник, но она пока не торопилась ложится и чуть отошла от лагеря. Луций поминая утреннее видение, решил подойти к ней.
— Валерия, наконец-то выдалась минутка. Я хотел бы сказать, что очень рад, что вы живы. Как вы?
— Спасибо, Луций. Да как вам сказать, я если честно, уже не ожидала, что вырвусь живой. После того, как выбралась из пучины, даже не знаю что сказать… — замялась Валерия.
— Возможно, вы пересмотрели свои взгляды на жизнь? — улыбнулся ап Гвилан.
— Да пожалуй, верная фраза. Понимаешь, когда ты в бою подвергаешься риску — это ощущается по другому, от тебя здесь что-то да зависит, ты можешь лучше подготовится или подобрать время или место по удобнее. А…
— А со стихией ничего не сделаешь, не предугадаешь и не подготовишься, да я понимаю вас Валерия. — посмотрел он ей в глаза, сделав шаг навстречу, — я хочу сказать вам, что..
— Да? — слегка наклонила голову набок Валерия, немного прищурившись.
— Я хотел сказать, что полюбил вас, Валерия, — выпалил Луций, и собирался продолжить, но девушка сделала шаг навстречу перекрыв его губы своими.
Влюбленные слившись в поцелуе забыли на время обо всём, и лишь лес кругом того лагеря знает, что шептал Луций Валерии, и что отвечала она ему, распахивая одежду друг друга. И уж точно лес не расскажет как Луций покрывал тело возлюбленной поцелуями, столь жаркими, что даже ночная прохлада не могла остудить их. Спустя несколько часов они вернулись, когда большая часть людей уже спала, разбежавшись по своим спальным местам.
Лагерь встретил рассвет уже шевелящимся муравейником. К радости многих тучи за ночь разошлись, и солнце осветило лес. Одни прошлись по лесу насобирав лесного ореха, ягод, и лакрицы. Другие сбегали на побережье и выловили немного рыбы найденными остатками снастей и заточенными кольями. Спустя полтора часа, когда все были сыты, отряд свернул лагерь и пошёл дальше. Луций, старался держаться ближе к Валерии, и заговаривал с ней обо всём на свете, периодически помогая и поддерживая в дороге. Набрав хороший темп, Клавдий рассчитывал ночью войти в город, и потому периодически одергивал и подгонял отстающих.