Он тут же стянул покрывало до пола.
И мысленно отругал себя за то, что не запер дверь.
– Теперь я узнала тайну Флетча, – услышал он голос Кристал. – Надобно рассказать всем, как он преклоняет колени перед кроватью, нашептывая: «Господи, положи меня рядом с овцой!»
Кристал стояла в дверном проеме. Ее жир со всех сторон нависал над черным бикини.
– В самолете я сидел рядом с методистским священником, – Флетч встал. – Когда мы поднялись на двенадцать тысяч футов, он начал разучивать со мной псалом: «Все ближе мы к тебе. Бог мой».
Никогда ранее он не видел, чтобы такие узкие полоски материи сдерживали столь много плоти.
– Я замерзла, – пожаловалась Кристал. – Моя комната на другой стороне отеля. Можно мне залезть под твой душ?
– Конечно.
У нее была прекрасная кожа.
Когда она шла через комнату, жир ее так трясся, что Флетч испугался, а не начнет ли он отваливаться и клочьями падать на пол.
– Этот идиот, Стюарт Пойнтон. Из-за него я полчаса простояла в бассейне, по пояс в воде, слушая, как мне будет хорошо, если я поработаю на него.
– Поработаешь на него?
– Да, займусь сбором информации по делу Марча. Кто-то сказал ему, что я без работы. Дверь ванной она оставила открытой.
– Ты согласилась?
– Ответила, что скорее буду работать в «Правде».
– А чего ты его слушала?
Раздевшись догола, она растянула пластиковую занавеску. Даже когда она поднимала руки, живот ее свисал вниз.
– Хотела узнать, известно ли ему что-нибудь. По его версии, портье испугался, что Уолтер Марч пожалуется начальству и его уволят за грубое обхождение с миссис Марч. А потому поутру схватил ножницы, с помощью своего ключа проник в «люкс», где поселилось семейство Марч, и разделался с Уолтером.
– И где только Пойнтон раскапывает такие глупости? – удивился Флетч.
Кристал уже стояла в ванной, под горячим душем.
– Почему бы и нет? – добавил он.
Разделся и вошел в ванную. Отодвинул занавеску в сторону.
– На двоих места хватит? Только не наступи мне на ногу.
Вода, ударяясь о тело Кристал, летела во все стороны.
– Ты захватил с собой сэндвич? Что-нибудь из съестного?
– Юная леди, я намерен научить вас более не говорить про себя гадости?
– Так жратвы нет?
– Я этого не сказал.
– О, не нравится мне пища с высоким содержанием белка.
– Возможно. Повторяй за мной. Я более никогда не буду оскорблять себя.
– Я более никогда не... ой!
Вываливаясь из ванны, они потянули за собой не только занавеску, но и пластмассовый стержень, на котором она висела. На полу они попытались выпутаться из занавески, один край которой оказался под ними.
– Черт побери, – прорычал Флетч, – ты сидишь на моей ноге. Моей левой ноге!
– Я ничего не чувствую.
– Зато я чувствую! Немедленно слезь с нее!
– Не могу. Занавеска...
– Отпусти мою ногу! О Боже, ты, похоже, сломала ее.
– Что значит, сломала? В таких ситуациях мужчины должны брать инициативу на себя?
– Как я могу что-то взять, если ты придавила меня к полу?
– Ежели ты придавлен к полу, толку от тебя не будет.
– Слезешь ты с моей ноги или нет?
– Сначала сними с меня эту чертову занавеску.
– Как мне это сделать? Я не могу шевельнуться.
Тут пластиковую занавеску дернули и убрали. Над ними стояла Фредерика Эрбатнот, в юбке-брюках и легкой блузке.
– О, привет, Фредди, – поздоровался с ней Флетч.
– Рада, что наконец-то увидела вас, Флетч.
– Благодарю, – Кристал скатилась с него.
– Вы, однако, шумный сосед, – Фредди бросила занавеску на пол и удалилась.
Флетч сидел, ощупывая левую ногу.
– Я ее сломала? – склонилась над ним Кристал.
– К счастью, нет.
– Ты ее возбуждаешь.
– Кого?
– Фредди.
– Хорошо ли это? – этот риторический вопрос ответа не требовал.
ГЛАВА 23
6:00 Р. М. Коктейли
Гостиная Аманды Хендрикс.
– Хорошо помылись в душе? – спросила Фредди.
– Спасибо, что спасли нас. И главное, вовремя.
– Всегда готова. Знаете, Флетч, вам следовало бы постоянно носить на шее свисток. Аккурат для подобных ситуаций.
В гостиной Аманды Хендрикс Флетч стоял с бокалом виски «Чивас Регал» с содовой. Фредди отдала предпочтение мартини.
С того момента, как он переступил порог, Леона Хэтч не отрывала от него глаз.
– Скажите, вы всегда поете, когда занимаетесь этим делом?
– Разве я пел?
– Что-то неподобающее моменту. Мне показалось «Все ближе мы к тебе. Бог мой!»
– Нет, нет. Для Кристал я пел: «Все ближе я к тебе, Бог мой!»
– Как же повезло этой девчушке.
Леона Хэтч, которую уже заметно покачивало, подошла к ним.
– Кажется, мы знакомы? – обратилась она к Флетчу.
И сегодня она не дотянет до обеда, подумал Флетч.
– Моя фамилия Флетчер, – он протянул руку. – Ай-эм Флетчер.
Леона нерешительно пожала его руку.
– Фамилию вашу я слышу впервые. Но мы наверняка встречались, только не помню где.
– Я никогда не работал в Вашингтоне.
– Может, в какой-нибудь из предвыборных кампаний?
– Не участвовал ни в одной.
– Странно. А у меня такое чувство, будто я хорошо вас знаю.
– Возможно, и так, – пробормотал Флетч. – Очень возможно.
За спиной Леоны выросли Дон Джиббс и еще один, незнакомый ему мужчина.
Лицо Джиббса раскраснелось от выпитого.
– Флетчер, старина!
Чуть не оттолкнув Леону в сторону, во всяком случае, задев шляпку, Джиббс, с бокалом в руке, неуклюже попытался обнять Флетча за плечи.
– Ха-ха, – прокомментировал появление Джиббса Флетч. – Ха-ха-ха.
После чего начал внимательно разглядывать свой бокал.
Затянувшееся молчание прервал улыбающийся до ушей Джиббс.
– Флетч, а не представить ли тебе нас? Флетч пожал плечами, не поднимая глаз.
– Я полагал, что вы и так знаете друг друга. И, искоса глянув на Фредерику Эрбатнот, заметил, как блеснули ее глаза.
Леона все это время поправляла шляпку.
– Но я знать не знаю, кто они такие, – недовольно проворчала она. – Кто вы, черт побери?
– О, мисс Хэтч, извините, – оживился Флетч. – Это Дональд Джиббс. А это – Роберт Энглехардт. Они работают в Центральном разведывательном управлении. Мисс Леона Хэтч.
Улыбка сползла с лица Джиббса, шеи, и ускользнула куда-то под воротник рубашки.
Энглехардт, крупный, лысый мужчина в плохо сшитом коричневом костюме, побледнел, как полотно.
– У вас в голове одно ЦРУ, – пробормотала Фредерика Эрбатнот.
Флетч вновь пожал плечами.
– И, откровенно говоря, мисс Хэтч, я понятия не имею, кто эта юная леди.
Энглехардт выступил вперед и схватил руку Леоны.
– Рад познакомиться с вами, мисс Хэтч. Мистер Джиббс и я приехали на ваш конгресс наблюдателями. Мы – представители канадской прессы. Хотим провести в следующем году аналогичный конгресс. В Онтарио...
– У вас не канадское произношение, – осадила его Леона Хэтч.
– Пип, – вырвалось у Джиббса. – Пип, пип, пип.
– Поп-пап, – откликнулся Флетч.
– Понимаете, что я имею в виду? – продолжила Леона. – С каких это пор канадцы говорят «пип»?
Энглехардт, лысина его покрылась пленочкой пота, он бросил на Флетча убийственный взгляд.
– И слово «наблюдатели» вы произнесли неправильно. – Леона дернула рукой. – Мистер, мне больно.
– О, извините.
Энглехардт, отпуская ее руку, отступил на шаг, отчего потянул Леону вперед и та чуть не свалилась, но в последний момент удержалась на ногах. Шагнул назад и Дон Джиббс. Боязнь окончательного разоблачения по-прежнему отражалась на его физиономии.
– Мисс Хэтч, я – Фредерика Эрбатнот, – отвлекла внимание старушки Фредди. – Я работаю в журнале «Ньюсуорлд».
– Ерунда, – фыркнула Леона. – Никто не работает в журнале «Ньюсуорлд».