— Каким это аристократам?.. — процедил атаман и буквально выплюнул: — Сударь.
— О, прогресс налицо! Не прошло и года, — обрадовался я и взглядом показал Андрееву, дабы тот на время прикрыл «варежку». — А когда мы прибудем ко двору каана, то ты, Яков, будешь обращаться к уважаемым степнякам «ага».
— Это я умею, — хмыкнул атаман, криво усмехнулся и насмешливо добавил: — Ещё «угу» у меня зело хорошо получается.
— «Угу» оставь при себе, — резко бросил я и непроизвольно глянул на крикливых чаек, которые пронеслись над спокойными водами реки. — А вот «эфенди» и «бей» запомни. Эфенди — это обращение к знатным особам: вождям племён, заслуженным магам и местным богатеям. А вот бей — больше подходит для офицеров. Уяснил?
— Уяснил, сударь, — глухо промычал атаман и дёрнул щекой.
— Но в целом, ежели кто-то из нас что-то напутает с обращениями к степнякам, то ничего страшного не произойдёт. Нам, как иностранцам, — простят, — сухо заметил Лев и потёр двумя пальцами замёрзший нос. После таких манипуляций он у него покраснел, словно парень изрядно принял на грудь.
— Ладно, пора по каютам, судари, — решил я, посмотрев на небо. Солнце поднялось уже довольно высоко, но ни фига не грело.
Спутники подержали моё решение одобрительными кивками. И под пронзительные крики снова появившихся чаек мы пересекли полубак, а затем вереницей стали подниматься по ступеням наружного трапа, который вёл на вторую палубу. Там-то и прописались наши каюты. Однако без приключений мы до них не добрались… Всё случилось уже на трапе. Чёрт бы побрал его узость и широкие плечи Яшки.
Нам навстречу стала спускаться троица высокомерного вида господ лет по двадцать пять. Двое их низ без проблем прошли мимо нас, а вот третий… Его угораздило столкнуться плечом с плечом атамана, который замыкал наш квартет. Конечно же, третий господин не удержался на ногах и с воплями покатился по трапу. По пути он сбил с ног своих приятелей. И дальше они всей ахающей и охающей троицей посчитали оставшиеся ступени трапа и в живописных позах разлеглись на палубе полубака.
Тут же послышались приглушённые смешки немногочисленных матросов. Впрочем, они быстро заткнулись и разбежались кто куда, когда увидели пунцовые от гнева рожи аристократов.
Пара дворян вскочила на ноги, прожигая Яшку бешеными взглядами. А вот третий с трудом принял вертикальное положение. Потом он болезненно поморщился, снова уселся на задницу и стал растирать колено, добела закусив нижнюю губу.
А его приятели в это время стали орать на атамана, брызжа слюной и потрясая кулаками:
— Остолоп! Увалень! Из-за тебя, морда, мы, благородные господа, все ступени пересчитали! А знаешь, что за такое бывает?.. — злобно окрысился высокий аристократ с разбитой бровью и бородкой-клинышком. — Каторга! Но сперва я хорошенечко отделаю тебя!
Рука аристократа метнулась под плащ. Видимо, за пергаментом или револьвером. Но Лев первым достал свой ствол и навёл его на удивлённо выпучившего глаза дворянина. Следом он сухо произнёс:
— Не делайте глупостей, сударь. Произошёл несчастный случай. И мы готовы в полном объёме оплатить причинённый вам ущерб.
— Да ты… да ты… — задохнулся гневом дворянин, держа руку в кармане плаща. Его лицо ещё больше налилось дурной кровью, а глаза потемнели от ярости. — Да как ты смеешь тыкать в мою сторону револьвером, ублюдок?!
— Он ещё и выстрелить посмеет, ежели вы, сударь, достанете оружие или пергамент, — твёрдо сказал я, из-за спины Льва, который стоял на трапе широко расставив ноги.
— Василий, охолонись, — вдруг подал голос тот парень, который повредил колено.
Он поднял слетевший во время падения котелок, отряхнул его и нахлобучил на голову. И во второй раз попытался встать на ноги. Сейчас это у него получилось. Правда, не без гримасы боли на лице.
Приняв вертикальное положение, он произнёс, показывая на порванные на колене штаны:
— Настоящее английское сукно. Вам придётся щедро заплатить, господа. Кто хозяин этого босяка, толкнувшего меня?
— У меня нет хозяина, — прохрипел набычившийся Яшка и исподлобья глянул на дворянина в рваных штанах.
— Да он совсем не воспитан! Дикарь! Да как ты разговариваешь с аристократом, плебей? Забыл своё место?! — бешено вскричал тот благородный, у которого из разбитой во время падения брови сочилась тонкая струйка крови.
Казалось, что он сейчас лопнет от гнева. Его грудь ходила ходуном, а рука вдруг стала быстро выпрастываться из кармана. И уже через мгновение на свет божий показалась его ладонь, с зажатой в ней рукоятью револьвера. Вероятно, он бы выстрелил. Или выстрелил бы Лев. Поскольку его палец, лежащей на спусковом крючке, уже начал плавно сгибаться. Но тут в дело вступил третий дворянин. Он метнул испуганный взгляд куда-то мне за спину, а затем вцепился в руку своего товарища и пригнул её, из-за чего дуло револьвера стало смотреть в палубу.