— Судари, судари, образумьтесь. На нас же люди смотрят, — прошипела блондинка, пока её подруга в ужасе прижимала ладошку ко рту.
— Нет, я этого так не оставлю! — взревел взбешённый Фишер, вращая глазами.
— Немедленно извинитесь перед графом, — приказным тоном сказала мне блондинка, наградив суровым взглядом.
— Да, да, извинитесь, — поддакнула брюнетка, часто-часто дыша. — Вы разве не понимаете, что он с вами сделает?
— Съест? — усмехнулся я, вызвав нервный смешок у кого-то из юных дворян.
— Ах ты щенок! — зарычал Фишер и метнул свою рыхлую кувалду в мою сторону.
Однако мне даже вставать не пришлось, дабы показать ему кто тут папа. Я перехватил его руку, дёрнул её в сторону и одновременно выставил ногу. Толстяк споткнулся через неё и тяжеловесно грохнулся на пузо прям в проход между столиками. Посуда подпрыгнула чуть ли не до потолка, а некоторые вилки даже попадали на пол.
А уже в следующий миг я решил вызвать «Универсальную защиту Бога». Она была способна отразить любую атаку охранников толстяка, ежели они вдруг окажутся отморозками и осмелятся напасть на меня. Посему я ловко вычертил в воздухе руну и скрылся в черной магической дымке.
А чего мне было стесняться? И так все знали, что зять императора единственный кто нынче способен так вызывать заклятия. Прежде были ещё Повелитель и Хозяйка болот, но ныне они уже погибли. Точнее, первый полудохлый, а вторая мертва. Но вторая успела передать мне те знания, благодаря которым по вагону сейчас пронёсся многоголосый изумлённый вздох. А затем народ ошеломлённо замолчал, будто все разом решили в тишине послушать мелкое позвякивание посуды, железный стук колёс и жужжание мухи под потолком.
Прямо скажем, люди окаменели от шока. Глаза выпучены, рты раззявлены. А охранники толстяка, кои уже успели вытащить пергаменты с заклятиями, поспешно сунули их обратно в сумки. А их лица из грозных начали превращаться в заискивающе-виноватые. Были бы у них хвосты, то они бы сейчас размахивали ими, как пропеллерами.
Сам же толстяк не спешил вставать с пола. То ли он действительно потерял сознание, то ли от страха решил прикинуться мёртвым жуком-переростком. В любом случае он закрыл глаза и тихонечко лежал, не смея даже пошевелиться.
Блондинка с брюнеткой тоже испугались. Первая сравнялась цветом лица со скатертью и вжалась в спинку дивана. А вторая, кажется, забыла, как дышать.
Я развеял магию, пригубил слегка остывший чай, озорно посмотрел на брюнетку и проговорил:
— Вот ваша мечта и сбылась. Не благодарите. Вы посмотрели на Белозерова даже не одним глазком, а сразу двумя. А вы, — перевёл я взор на вздрогнувшую блондинку, — передайте своей подслеповатой подруге Елизавете, что она ошибается. Нос у меня не крючком, и глазами я не делаю шнырь-шнырь, а если и делаю, то лишь потому, что времена нынче тяжёлые и никому нельзя верить. Вот, к примеру, идёт по вагону-ресторану какой-нибудь граф и думает, как бы ему самоутвердиться и возвыситься в глазах двух прелестных сударынь. И видит он небогатого с виду дворянина с исключительно красивыми чертами лица. Дай, думает, я его сейчас унижу, притворяясь защитником чести девушек. А дворянчик возьми и окажись сильнейшим в стране некромантом, да ещё и зятем императора. Притворялся он, дабы спокойно посидеть среди людей. И вот кто прав в этой ситуации? Мне кажется, что графу не стоило себя так вести. Такое поведение позорит весь его род. А род ведь прославленный. Оказывается, один из его членов сражался на Безымянном поле, где я по колено в крови бился с Костяными драконами, — в эту секунду у меня очень некстати запершило в горле, и я сделал ещё один глоток чая. Народ же как заворожённый ловил каждое моё слово. И даже муха затихла и вроде бы тоже начала прислушиваться к моей проникновенной речи. — Так вот какое же наказание может ждать этого графа? Кто-то мне ответит? А-а, господа?
Сперва в вагоне царило молчание, а потом дворяне стали робко выдавать свои варианты:
— Штраф.
— Тюрьма.
— Расстрел.
— Затравить собаками!
— Прощение, — несмело выдала брюнетка, заглянув мне в глаза.
— Пусть скинет полцентнера веса. Вот это будет для него страшное наказание! — выдал кто-то звонким юным голосом из конца вагона. И это предложение вызвало всеобщий гогот, заглушивший стук колёс. Даже охранники жиробаса заулыбались.
— Вы все слышали, сударь? — весело бросил я толстяку. А тот наконец-то открыл глаза и состроил настолько плаксивую физиономию, что мне даже стало гадко. — Уважаемые дворяне высказали свои мысли. Я вас милостиво прощаю. Вот такой я сегодня добрый, наверное, съел что-то не то. Однако вы должны будете похудеть на пятьдесят килограммов и купить всем собравшимся тут людям по бутылочке лучшего вина из запасов вагона-ресторана. И впредь ведите себя достойно, а не как задиристый петух. Вам ясно?