— Шуноморо Ямо из Дома Плюща!
Кенджи аплодировал так сильно, что едва не отбил себе ладони, искренне радуясь за друга, Макото безуспешно пытался докричаться до здоровяка, чуть не сорвав голос, сам же Шу хоть и сиял как начищенный пятак, но с виду сохранял привычную невозмутимость. Чикара произносил одно имя за другим и каждого нового счастливчика толпа встречала ликующим ревом. Но вот неизвестен остался лишь последний участник, главный советник сделал паузу, чтобы промочить горло — а может и нагнать интриги — Макото же закрыл глаза и беззвучно зашевелил губами, наверное, взывая к судьбе, удаче, богам и всем, кому только можно.
— И имя последнего претендента на звание чемпиона, который будет биться не только за себя, но и за честь своих семьи и Дома…
Первое время Кенджи просто глупо моргал глазами, услышав собственное имя. А после чуть не рухнул на пол под лавиной Змеев, кинувшихся поздравлять собрата.
Глава 2
За прошедшие несколько дней плечи Кенджи выдержали столько дружественных ударов и похлопываний, что с них не сходили фиолетовые синяки. Практически каждый встреченный им самурай — независимо от того, был ли он хотя бы отдаленно знаком с Кенджи или видел его в первый раз — тут же бросал все свои дела, считая святым долгом как минимум пожелать ему удачи в предстоящем Турнире. А то и дать пару-тройку наставлений, поделиться своим мнением насчет возможных противников, предложить показать какой-нибудь особо хитрый прием — который, конечно же, знал только непрошеный советчик и никто более — порекомендовать знакомого оружейника, предложить пропустить стаканчик-другой в ближайшем кабаке…
Если поначалу Кенджи терпеливо выслушивал любого, кто желал перекинуться с ним словечком, то вскоре любопытствующих стало уже до неприличия много; и не успевал он кое-как отвязаться от одного, как на его месте тут же вырастало двое других. Кенджи пытался было вежливо объяснять, что у него вообще-то не столь много времени, чтобы тратить его на болтовню с незнакомыми людьми, но, увы, внимали ему немногие; остальные же либо попросту игнорировали все его намеки, либо те вызывали только новый шквал расспросов.
Из-за всего этого Кенджи практически потерял возможность спокойно передвигаться по городу без хвоста непрестанно шушукающихся зевак, следящих за каждым его шагом. Если он и выходил на улицу, то лишь ночью и в качестве маршрута выбирал самые немноголюдные проулки, старательно избегая рынков, площадей и центральных бульваров. Впрочем, помогало это лишь отчасти, так как с каждым днем в Каноку прибывало все больше народу, желающих поглазеть на знаменитый Турнир, и гуляк можно было встретить даже в самый поздний час. Именно поэтому сидя на втором этаже таверны «Две кружки» — не самого популярного заведения, надо сказать, располагающегося почти на самой окраине столицы — он, даже не выглядывая наружу, мог легко поставить на то, что сейчас на улице переминаются с ноги на ногу добрая дюжина людей, если не пара десятков.
— Им что, заняться больше нечем, мать их? — пробормотал Макото, наполовину высунулся из окна и крикнул: — Эй, бездельники! Лучше б работу себе нашли, чем нам глаза мозолить! Если я выгляну в следующий раз, а вы тут будете продолжать баклуши околачивать — пеняйте на себя! Я предупредил!
— Помогло? — с надеждой спросил Кенджи после того, как его друг захлопнул ставни, уселся напротив и потянулся к графину.
— Неа, — одним коротким словом обрушил тот все его чаяния и хмыкнул. — Ты и впрямь думаешь, что кто-то в здравом уме откажется от участника Турнира пару синяков выхватить? Да ими гордиться будут как почетной наградой, а байку эту до конца жизни своим внучатам рассказывать. К слову, ты готов к первому этапу? Между прочим, до него осталось каких-то пару дней.
Кенджи в ответ только тяжело вздохнул. Нет, он совершенно не был готов к первому этапу. Впрочем, как и ко второму, третьему и всем последующим за ними. Боги, да он даже в голове не держал принимать участие в этом проклятом Турнире! Правда, каждый, кому Кенджи пытался это объяснить, в ответ только усмехался, видимо, считая, что тот просто скромничает. Поверили ему лишь Макото и Шуноморо. И если здоровяк легко принял на веру слова друга, ни на каплю в них не усомнившись, то вот первый, похоже, до сих пор немного подозревал — во всяком случае, так казалось Кенджи — что тот все же где-то недоговаривает.