- Очаровательно, - сказал лорд Барьяс юл Шoн'ай, выслушав рапорт своего капитана и разглядывая пленников, с высокомерным видом стоявших перед ним. На Хирела надели лишь наручники, что, безусловно, было оскорблением. Саревана заковали в цепи, плечо перевязали. Его лицо было серым от боли, но он встретил взгляд лорда с великолепной надменностью. Лорд улыбнулся. Для асанианца он был высоким, всего на голову ниже Саревана, гибким и чрезвычайно привлекательным. Его рабы отличались искусностью: только подойдя близко и присмотревшись, можно было заметить, что он немолод и волосы его не столь густы, как кажется. Однако его глаза вовсе не были глазами глупца. - Очаровательно, - повторил он, обошел вокруг Саревана, приподнял полураспустившуюся косичку и бросил ее. - Высшая магия в моем собственном городе перед лицом моих людей, а сам колдун... Как твое имя, жрец Аварьяна? - Тебе оно известно не хуже, чем мне, - с завидным спокойствием сказал Сареван. - Неужели? - Лорд поднял руку. - Развяжите его. Солдаты и слуги отвели глаза и принялись недовольно ворчать, но, повинуясь взгляду и слову своего господина, выполнили приказ и поспешно отступили, словно колдун мог причинить им вред прямо здесь. Он не двинулся с места и стоял, слегка разминая здоровое плечо и стараясь восстановить ровное дыхание. - Ну, может быть, я немного переменился. Когда мы виделись в последний раз, я был моложе. Но я помню тебя, Эб-раз-а-Барьяс юл Шон'ай. - И я помню тебя, Сареван Ис'келион-и-Эндрос, - сказал лорд. Признаюсь, не ожидал увидеть тебя здесь в таком виде и в таком сопровождении. - Ты о моем парне? - ухмыльнулся Сареван и взъерошил волосы Хирела. - Тебе нравится? Я нашел его в зарослях живой изгороди. Мне удалось сделать из него человека, хотя это было нелегко. Его прежний хозяин не слишком хорошо обращался с ним, так что он слегка тронулся умом. Воображает себя принцем вашей империи, хотите верьте, хотите нет. Эбраз едва взглянул на Хирела, готового лопнуть от злости. - Он действительно имеет сходство с принцем. Подобных ему рабов специально выращивают повсюду, и они стоят дороже. - Мне он достался за бесценок. Кажется, товар с изъяном, и теперь его не исправить. Но я еще не оставил надежду. - А что ты будешь с ним делать, когда приручишь? - Отпущу на свободу, конечно. Эбраз тонко и заливисто рассмеялся. - Конечно! - Наконец он успокоился. - А тем временем, мой господин, ты поставил меня в затруднительное положение. Согласно приказу моего господина, в Ковруене все жрецы Аварьяна объявлены вне закона, а ты не только публично появился здесь в своем ожерелье, но еще и воспользовался магией без санкции гильдии. - Гильдии? - спросил Сареван. - Да, гильдии, - подтвердил Эбраз. - Тебе, безусловно, известно, что в Золотой империи люди, подобные тебе, должны получить специальное разрешение и облагаются налогом. - Он развел в стороны свои изящные руки. - Сам понимаешь, мой господин, что, находясь в подчинении императора и по приказу моего лорда, я вынужден тебя арестовать. Я сожалею об этой необходимости и еще больше сожалею об обстоятельствах, при которых ты получил эту рану. Можешь не сомневаться, я отправлю моему лорду полный отчет о происшедшем. И твоему отцу тоже, конечно, с глубочайшими извинениями. Сареван вздрогнул от боли, хотя и пытался не обращать на нее внимания. - Нет нужды беспокоить отца из-за моей глупости. - Но, мой господин, если он сам узнает об этом... - Мы можем позаботиться о том, чтобы этого не произошло. Сажай меня в темницу, если таков твой долг, я это заслужил, но избавь меня хотя бы ненадолго от гнева моего отца. Лорд понимающе улыбнулся. - С посланием я могу и подождать. Однако князь Зорайян должен узнать. Твоя свобода находится в его руках. - Этого вполне достаточно, - сказал Сареван. Он покачнулся, губы его побелели. - Если ты извинишь меня... - Это было бы не слишком умно, мой господин. Хирел вздрогнул. Прямо из пустоты возник какой-то незнакомый человек, еще меньше похожий на мага, чем Сареван, - маленький, в темной одежде, тихий и незаметный. - Мой господин, - сказал он, - его слабость - это притворство. Он решил обмануть тебя, заставить смягчить условия его заточения. А потом он попытается бежать, воспользовавшись своим искусством. Посмотри, сколько ярости в его взгляде. Он знает, что его сила не идет ни в какое сравнение с моей. - Серьезно? - спросил Сареван, сверкая глазами. Он больше не выглядел ослабевшим. - Я чуть было не победил тебя, наемник, но благодаря ловкости лучника тебе повезло. Ты всего лишь заклинатель, раб колдовских книг, а я рожден в магии. - Ты рожден в магии, но слишком молод и высокомерен. Твое высокомерие превосходит и твои умения, и твои силы. - Тебе хочется испытать меня, фокусник? Прямо здесь и сейчас, без всяких книг и без волшебного круга? Давай, зови своего приятеля, буди своих демонов. Я буду великодушен и удержу их, если им вздумается напасть на тебя самого. - У меня есть твоя кровь, дитя Солнца, - спокойно сказал маг. - Это заменит мне и книгу и круг. У Саревана перехватило дух. Его вызывающее поведение граничило с безрассудством. Быть может, притворным. А может, и нет. - Попробуй только дотронуться до меня. - Довольно, - тихо, но так, что все расслышали, произнес Эбраз. - Я не могу допустить, чтобы ты бежал, мой господин. И ты, конечно, понимаешь это. Твоего слова будет достаточно, но... Князь Зорайян человек трудный, и к тому же он не совсем доверяет мне. Поэтому я должен проявить строгость, хотя бы для видимости. Но излишне суровым я не буду. - Я запомню это, - сказал Сареван, предупреждая и обещая. - Запомни это, мой господин, и прости. - Эбраз сделал знак своим людям. - Нижняя тюрьма. Минимум ограничений, но постоянный присмотр. В пределах разумного обеспечьте его всем, что он потребует.
Темница была мрачной, сырой и зловонной - подземная тюрьма со всеми ее прелестями. Но Сареван только улыбался. - Довольно просторно, - заявил он стражнику, стоявшему ближе других. - Хорошее освещение и чистая солома, как я вижу. Крысы? Да? О, ну что это было бы за подземелье без крыс? С Хирела сняли цепь. Он рванулся к двери. Стражник с оскорбительной легкостью поймал его и не торопился отпускать, пытаясь стащить с него штаны. Хирел опрокинул его. Сареван расхохотался. - Разве он не чудо? Охраняет свою добродетель почище какой-нибудь девственницы. Впрочем, не слишком убедительно... Странники осклабились. Ставший жертвой Хирела с кряхтением поднялся на ноги, но жажда убийства уже исчезла из его глаз. Больше он не пытался трогать принца. Пленникам оставили тусклую лампу в нише под потолком, отчего в мрачном помещении появилось еще больше теней. Дверь с грохотом захлопнулась, скрипнули засовы. Хирел повернулся к Саревану: - Ты невообразимый... - Да, я заставил тебя попридержать язык для твоей же пользы. Если бы этот элегантный лорд обратил на тебя внимание, он забрал бы тебя к себе. Ему всегда нравились хорошенькие мальчики. Но только смирные и послушные, а я заставил его поверить в то, что укротил тебя при помощи моего колдовства. Да, твое собственное лицо могло бы стать ловушкой. - А куда, по-твоему, ты меня затащил? Я уже давно мог быть на свободе. Я мог бы доказать мое происхождение и с достойным эскортом прибыть к отцу. - Тебя взяли бы в заложники и разлучили со мной, не оставив ни малейшей надежды на побег. - На что же можно надеяться сейчас? - Есть на что. Прежде чем Хирел успел возразить, Сареван отошел от него, устремив глаза в темноту. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Внезапно он бросился к чему-то, лежащему на полу. Глаза Хирела наконец привыкли к полумраку, и он разглядел, перед чем упал на колени Сареван. Какие-то спутанные лохмотья. Сплетение... Пряди черных с проседью волос. Одеяние, которое, согласно закону, в Асаниане носили жрецы, было разодрано в клочья на груди, на которой полагалось быть символу бога. Узник надел что-то темное и непонятное, едва заметно поблескивающее. Хирел почувствовал, как болезненная судорога свела его желудок. Это была вовсе не одежда, а плоть, ободранная до костей. А лицо... лицо... Когда-то это существо было женщиной. Она все еще могла разговаривать с ужасающей для этого разрушенного тела отчетливостью. Голос был молодым и чистым, несмотря на седые волосы. - Авар'карин? - Она перешла на асанианский язык. - Брат. Брат мой и господин Авар'карин. Я вижу тебя во мраке. Как ярко ты сияешь! Сареван погладил ее прекрасные волосы. Лицо его было ужасающе спокойным. - Тише, - прошептал он. - Молчи. Жрица пошевелилась и прикоснулась к его руке, хотя это причиняло ей нестерпимую боль. Его пальцы сомкнулись на ее ладони осторожно и невероятно нежно, потому что ее рука представляла собой лишь омытые кровью изувеченные кости. - Мой господин, - воскликнула она внезапно, - тебе не следует здесь находиться! В этом краю тебя ждет смерть. - А тебя здесь ожидало еще более страшное. Голос его был таким же спокойным, как и лицо. - Я - никто. Моя боль принадлежит богу, и она уже почти достигла своего предела. Но ты - Эндрос и Варьян, и ты совершил безумный поступок, перейдя границы твоего отца. - Сам бог вел меня. Он привел меня к тебе. Отдай мне свою боль, сестра. Поделись со мной своим страданием, чтобы я мог исцелить тебя. - Нет. Нет, ты не должен. - Я должен. Она вцепилась в него, хотя и задыхалась от боли, хотя и корчилось ее истерзанное тело. - Нет! О нет! Именно поэтому они и оставили меня в живых. Они оставили мне губы и язык. Они знали... они хотели... Лицо Саревана было уверенным, замкнутым, непоколебимым. Он положил руки на эту голову, представлявшую собой ужасное противоречие между красотой и разрушением. Воздух наполнился пением. Хирел задрожал. Он почти видел. Почти слышал. Почти знал. Сила, похожая на ветер и огонь, мощная как меч, призрачная как сон, ужасающая как молния, накапливалась, росла, концентрировалась. Обволакивала измученное тело, возвращая его к жизни, исцеляя, снова превращая в единое целое. - Нет! - в отчаянии крикнула жрица. Но приманка уже была проглочена, ловушка захлопнулась. В вихре огня и ветра появился охотник, но его огонь был черным, а ветер нес зловоние тьмы. Целительные чары смешались, дрогнули под ледяным порывом и рассыпались. Сареван вскочил, и Хирел увидел, как все его маски исчезли, стерлись в пылу неукротимой ярости. Он издал раскатистый рев и прыгнул, но теперь это был уже не человек, а огромный кот цвета ночи с огненными глазами. Оказавшись лицом к лицу с обезумевшим миром, Хирел забыл о гордости. Он притаился в самом дальнем углу и замер. Он даже хныкал и царапал стену, словно надеялся таким образом найти выход и убежать от этого кошмара. Но стены темницы не позволяли отступить далеко, и совсем рядом с ним, казалось, не было ничего - и было все. Рядом с бесформенной массой, которая когда-то была женщиной, изогнулся кот. Этот кот, рыжеволосый северянин, вступил в бой с колдуном лорда Эбраза, превратившимся в жуткого волка с окровавленными челюстями. Кошачьи клыки сомкнулись на горле волка. Зверь взвыл, пытаясь высвободиться. Кот заворчал: быть может, он пытался усилить хватку, быть может, его забавляло, что охотник и добыча поменялись местами. Волк отчаянно бил лапами по воздуху. Жестокие клыки терзали его тело. Кровь, кипя и бурля, струилась из ран словно горный поток. Нанеся последний ужасный удар, кот поверг своего врага. Чародей был весь истерзан и окровавлен, и его кровь по-прежнему имела странный, колдовской вид. <Сила>, - неизвестно каким образом догадался Хирел. Маг истекал своей магией у ног Саревана. - Это, - произнес жрец, - заставит тебя выучить закон. Фокусник не имеет права бросать вызов мастеру. Теперь уходи, пожинай плоды своей глупости. Живи без силы и без магии и знай: линия Аварьяна не может прерваться от руки простого смертного. Враг исчез. Сареван снова начал склоняться над телом жрицы. Над ним пронесся ветер, полыхнув огнем. Это застигло его врасплох. Сареван покачнулся и упал. Мысли Хирела путались; он видел блестящую, словно только что отлитую из меди, косичку жреца, сверкнувшую огнем, когда тот рухнул на пол. Она соперничала по цвету с кровью, проступившей сквозь повязки. Сареван перевернулся в воздухе, гибкий, податливый, по-кошачьи ловкий. Очертания его фигуры потеряли форму, а затем снова обрели ее. Силуэт человека сцепился в схватке с живой тенью. В бесформенной пустоте блестели глаза. Ужасные глаза, золотые, сверкающие и невыразимо печальные. <Я должна, - говорили они, как небо говорит о дожде. - Ты угрожаешь всем нам. Я не могу помиловать тебя>. - Помиловать. - Гнев Саревана сменился спокойствием. - Значит, ты считаешь, что оказала милость моей сестре по ожерелью? Ну так и раздели эту милость с ней. Раздели во всей полноте. Они сошлись: темнота и мрак, плоть и тень. Хирела одолевало безумное и нелепое желание рассмеяться. Ведь эта тень была наделена голосом женщины и соблазнительными женскими формами; принц видел нежный овал ее лица, полноту груди, стройную гибкую талию. Они сплелись так крепко и яростно, что битва казалась скорее любовным объятием, нежели схваткой двух врагов. Хирел с восторженным возбуждением следил за ними. Его дыхание участилось. Эта тень была женщиной, истинной женщиной, невыразимо прекрасной и невыразимо печальной. Весь Асаниан воплотился в ее теле и в ее огромных скорбных глазах. Сареван разрушил их. Хирел закричал. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы в этом была необходимость. Он рыдал от ярости. Последние крупицы здравомыслия оставили его. И тем не менее его глаза видели все с великолепной и ужасающей четкостью. Так же, как Сареван уничтожил волка, он поверг к своим ногам и госпожу империи. Но она оставалась в сознании. Когда его нога прижала ее к земле, она улыбнулась. Эта улыбка была прекрасной и в то же время вызывала ужас, ибо таила в себе радость победы. - В этой битве, - сказала она, - победил ты, о раб обжигающего бога. Но войну выиграла я. В последнем отчаянном порыве она схватилась за его ногу и сбросила ее с себя. Из ее ладоней вылетали молнии. Она звонко и язвительно рассмеялась. Этот смех мог бы свести с ума любого мужчину, если он был молод, горд и полон гневом своего бога. Этот смех ранил и жалил. И Сареван отпрянул, набираясь новых сил. Использовав молнию вместо меча, он бросился на свою мучительницу и нанес ей смертельный удар.