ГЛАВА 8
Xирелу часто доводилось бывать в храмах. Высокий принц Асаниана носил титул жреца множества богов, со всеми их гробницами, святынями, религиозными орденами и празднествами, украшением которых были члены королевской семьи. Если бы храм Аварьяна в Эндросе сравнить с другими известными Хирелу храмами, то оказалось бы, что по размерам он самый что ни на есть средненький, и тем не менее жрецы и народ добились того, что он выглядел прекрасно, хоть и не очень богато. Граждане Асаниана смотрели бы на него с презрением и ворчали, что сын бога мог бы пожертвовать часть своих хваленых сокровищ на украшение этого святого места. Но в остальном здесь все было гармонично, и простота принимала форму высокого искусства. Весь этот скромный зал с колоннами из золотого с прожилками камня стремился к своему центру - алтарю, над которым висел в воздухе золотой шар. Хирел забрел сюда из любопытства и еще потому, что девочка-послушница вежливо и чинно передала ему приглашение. Остановившись, чтобы получше разглядеть алтарь и шар, он удивился, как это человеку удалось сотворить такое чудо. - Магия, - ответила девочка, словно он произнес свой вопрос вслух. - В этом нет ничего особенного, хотя непосвященные пугаются. Однажды несколько послушников украли шар и принялись играть им как мячом. Говорят, что принц Сареван поразил цель, угодив прямо в рыбный садок настоятельницы, а ведь тогда он не был даже послушником, хотя после Вершины Лета того года его и отправили в Хан-Гилен. Просто он рожден в магии, и ему не нужны заклинания, которые должны петь остальные, чтобы шар оставался в воздухе. - Неужели вы все здесь маги? - с легким раздражением спросил Хирел. Девочка подпрыгнула, отбрасывая назад свои длинные непокорные волосы. - Большинство из нас. Мы представляем Новый Орден под руководством самого Солнцерожденного. Мы жрецы-маги, белые заклинатели. - И ты тоже? - Я скоро получу этот сан, - сказала она с высоты своих девяти лет. Действительно ли она уже такая большая? - Я избранная. Императрица говорит, что я рождена в магии; она говорит, что я пойму это, когда стану женщиной, и к тому времени я буду достаточно взрослой, чтобы должным образом пользоваться моей силой. - Но не так, как ее сын. - Ну так что? Разве он может что-нибудь поделать? Ведь он не только рожден в магии, он еще и носит золотую метку, в нем божественный огонь. Вот почему он был послушником в Хан-Гилене. Там находится Древний Орден, там нет врагов, зато Красный князь - мудрейший маг мира. Он воспитал Солнцерожденного и занимался с его сыном, и все говорят, что ему удалось смягчить нрав принца. - Она осеклась. Ее глаза наполнились слезами. - Это правда, что все говорят? Он при смерти? - Уже нет, - ответил Хирел. По ее щекам струились слезы, она смахнула их и нахмурилась, чтобы остановить их поток. - Слава Аварьяну! Мы так горячо молились за него. Я хотела молиться возле его постели, но мне не позволили, потому что я еще мала и не в полной мере владею своей силой. Но когда это случится... Хирел доставил ей удовольствие, весьма заметно задрожав. Уже сейчас она была бесподобна, а когда подрастет, то станет поистине роковой женщиной. Он прищурился. - Не ты ли приемная дочь императрицы? Та, которую Сареван... - Да, я одна из тех, кто находится здесь из-за того, что он сделал со своей силой что-то непозволительное. Вот почему я рождена в магии. Меня породил маг. Когда мне хочется позлить его, я называю его мамой. - Она наклонила голову, блеснув глазами. - Наверное, он очень тебя любит. Ведь он рассказывает об этом не всем подряд, а только тем, кому доверяет. Хирел заморгал. Девочка ждала, пока он соберется с мыслями. Она тоже была полукровкой, маленьким гибким смуглым существом с глазами и волосами цвета чистейшего асанианского золота. Когда она станет постарше, то превратится в поразительную красавицу. И, конечно, будет чрезвычайно опасна. Девочка улыбнулась, показав дырку на месте выпавшего молочного зуба, и похлопала Хирела по щеке. Для этого ей пришлось встать на цыпочки. - Бедный ребенок, да ты дрожишь. В чем дело? Это слишком трудно для твоего понимания? - Это все вообще невозможно! - взорвался он. - Нет, возможно. Ведь мы - маги. - Без малейшей робости она взяла его за руку. - А теперь пойдем. Мы попусту тратим время. Хирел не знал, чего ему ожидать. Вероятно, встречи со жрецом. Магом из детских сказочек. Но он и не предполагал, с кем именно ему придется разговаривать. Грубоватое лицо с землистой кожей выдавало в этом человеке уроженца Девяти Городов, где появился Орден Магов. Но седеющая борода, ожерелье и белое одеяние принадлежали жрецу Аварьяна. Он склонился над свитком, сидя в пустой, залитой солнцем комнате, в компании маленького существа со сверкающими глазами, которое устроилось на его плече и мурлыкало. - Никогда бы не подумал, - сказал Хирел, - что маг, принадлежащий к гильдии, смирится с ярмом Аварьяна. Человек абсолютно спокойно взглянул на него. Его спутник обвил хвостом шею хозяина и зевнул прямо Хирелу в лицо Жрец шлепнул его, в ответ кот выгнул свою гибкую спину. - Никогда бы не подумал, - ответил жрец, - что наследник льва смирится с заточением в Керуварионе Хирел раздраженно улыбнулся. - Объявлено, что я нахожусь здесь на положении гостя. - Это действительно так? - Мне пришлось покориться неизбежному. - Понятно Кот покинул свое место и прошествовал в тень. Его хозяин свернул и убрал свиток, а затем повернулся к Хирелу. - Ты уже встречался с асанианским послом? - Какое тебе до этого дело? Жрец-колдун скрестил на груди руки. На вид это был совершенно безвредный человек, пожилой, низкорослый, с усталыми глазами. - Мне есть дело до этого. Могу ли я доверять тебе? - А зачем? Жрец вздохнул. - Наследник Солнцерожденного уже познал предательство в одном из его самых страшных обличий. Он мог умереть от этого. А ты, конечно, величайший повелитель, но именно твой народ предал его. - Я знаю, что такое измена. - С чьей стороны, принц? Хирел поднялся и отчеканил ледяным тоном: - Обо мне говорится много плохого, и много плохого еще будет сказано, в том числе и самим твоим принцем. Но в этом я не виноват. - Он сделал шаг вперед и заговорил с пылкой убежденностью: - Что ты можешь знать обо всех его страданиях? Разве ты способен понять это? - Успокойся, - сказал жрец. - Я всего лишь выполняю свой долг. - Как выполняли его и те люди, которые чуть не обрекли твоего принца на смерть, не желая позвать к нему отца. Жрец поднялся. Его спутник мяукал и терся у его ног. Он протянул руки, кот с легкостью вспрыгнул к нему и свернулся калачиком, уставившись на Хирела бесстрастными золотыми глазами. Хирел ответил ему пристальным взглядом - золото против золота. Ему казалось, что голос мага, тихий, но непреклонный, доносится из глубины этих глаз. - Если бы вы принесли его сюда, такого бы не произошло. - Он хотел попасть к отцу, и я доставил его к нему. - Весьма похвально, - спокойно произнес жрец. - Зачем ты позвал меня? - спросил Хирел. - Какая тебе от меня польза? Или ты хочешь на моем примере предостеречь других и наказать меня как предателя? - Это дело императора, а не наше. - Тогда зачем я тебе? Жрец долго смотрел на него. Без сомнения, не только глаза были его оружием. И нос Хирела уже приобрел способность чуять запах колдовства. - Я хотел посмотреть на тебя. Понять, что ты собой представляешь. - Ну и как? - Ты не такой, каким себя считаешь. - С людьми это часто случается. - У тебя превосходное самообладание. - Я принц. Жрец склонил голову. Насмешливо и в то же время серьезно. Его компаньон принялся мурлыкать. - В истинности твоего происхождения я не сомневаюсь. Но знаешь ли ты его историю во всей полноте? - Я изучал ее. - Вместе с наставниками и философами. - В голосе жреца прозвучала насмешка. - С людьми, которые видят только глазами, но лишены внутреннего зрения. - А что там можно увидеть, кроме собственного отражения? - От чего погибла твоя мать? Этот удар потряс Хирела до самого основания. В глазах у него потемнело, разум помутился. Он увидел себя словно издалека, застывшего, ошеломленного; а через миг его тело уже неслось в смертельном полете. Маг повалился на спину, не пытаясь защититься ни рукой, ни своей силой. Огромным усилием воли Хирел подавил в себе желание нанести убийственный удар. Он отступил на шаг, потом на два, на три. Он вспомнил, кем и чем является и как попал сюда, и сказал: - Она наложила на себя руки. - Почему? Принц должен обуздывать боль. Хирел, несомненно, был настоящим принцем, но его воспитание еще не достигло завершения. Он не успел научиться не замечать ран, однако он мог говорить, невзирая на боль, тихо и почти спокойно. - Она не была рождена королевой. И так и не смогла стать ею. Она смотрела в себя и видела лишь пустоту, смотрела вокруг и видела лишь прутья клетки. Хирел видел сейчас свою мать даже яснее, чем своего мучителя. Когда он вырос, то стал похож на отца, но в раннем детстве он был точной копией матери. Ее мягкость и нежность были лишь одной видимостью. Она обладала стальной волей, но сталь дала трещину, опутанная цепями королевской власти и супружеского долга. Она хотела слишком многого: свободы, как телесной, так и духовной. Ей удалось добиться у супруга разрешения воспитывать сына. И она сделала из него то, чем была бы сама, родись она мужчиной. - Говорили, что она сошла с ума, - сказал Хирел, вспомнив мать такой, какой она была в день смерти: вся из золота и слоновой кости, прекрасная без изъяна, с потерянной надеждой в глазах. - Мой отец принял ношу, возложенную на него происхождением. А она не смогла. Она сопротивлялась из последних сил, до самой смерти. Она отрицала даже богов. - Часто человек отрицает то, чего больше всего боится, - произнес жрец. - А разве ты не делаешь то же самое? - Я отрицаю вашу тысячу богов. Но я не отрицаю Того, кто олицетворяет их всех. Принц зашипел. Образ, всплывший в его памяти, померк, им снова завладело нетерпение. - И что моя мать стала бы делать с тобой, со мной или с твоим богом? - Мало, - ответил жрец, - и в то же время много. Даже собственный образ тяготил ее, и она нашла прибежище в смерти. Что же она увидела и чего так испугалась? Не только решеток своей тюрьмы. У самой последней черты она увидела правду, и эта правда убила ее. - Правда, - скривился Хирел. - Я слышал, что здесь нет правды. Одна жестокость. Жрец наклонил голову. Это было наиболее убедительным подобием смирения. - Истина жестока. Твоя мать хорошо воспитала тебя, но этого недостаточно. Было бы очень полезно, если бы ты кое-чему научился и у твоего отца. Относительно богов и магии. - Принц Саревадин уже сделал все что мог, дабы заполнить этот пробел, - сказал юноша. - Так оно и есть. Но ты веришь? - В магию пришлось поверить, - признался Хирел. - А вот в богов пока нет. Надеюсь, что этого никогда не случится. У меня нет никакого желания повиноваться капризам божеств. Стены храма не дрогнули, жрец не вскочил в гневе. - Каприз может оказаться целью и стать намерением, невзирая на наши призрачные понятия. - А, - сказал Хирел. - Значит, вы затащили меня сюда, чтобы обратить в свою веру. Это стало бы огромной удачей: прислужник Аварьяна на Золотом троне. - И тем не менее так и случится. - Этого не случится, пока я жив. - Не надо клятв, принц, а то как бы не пришлось их нарушать. - И все же я клянусь. Я клянусь, что не склонюсь перед вашим богом. И, конечно, не уступлю ему свой трон. - Даже ради любви? Боль заставила Хирела опустить глаза. Его ногти, которые уже достаточно отросли и от которых он отвык, до крови вонзились в ладони. Он осторожно разжал кулаки. - Я смогу признать, что бог существует, если получу веские доказательства. Но неразумно требовать, чтобы я любил его. - Любви нельзя потребовать. Часто ее даже не желают. Однако она приходит. - К кому угодно, но только не к Высокому принцу Асаниана. Жрец долгим взглядом посмотрел на него. - Ты правильно назвал себя. Но тебе неизвестно, что означает твое имя. Это случится. И я молю моего бога, чтобы это не принесло тебе страданий.