Сареван проснулся. На него спокойно, без всякого выражения смотрел асанианский принц. На мгновение Сареван растерялся, не в силах отделить действительность от воспоминаний сна. Это лицо, казавшееся изваянием из слоновой кости, было чуточку нереальным: безупречно прекрасное, без единого изъяна, лицо ребенка и мужчины. В платье и покрывале из него вышла бы восхитительная девушка; в кафтане и штанах он был потрясающе красивым юношей. Саревану всегда хотелось погладить его, чтобы узнать, так же ли это приятно, как смотреть на него. Хирел отвел глаза и нахмурился. - Тебе нельзя так переутомляться. Я должен был проследить за этим. - Ты все равно не остановил бы меня. Хирел ответил ему долгим взглядом. Внезапно он сказал: - Ну-ка повернись. Удивленный и подстрекаемый любопытством, Сареван повиновался. Проворные руки сбросили одеяло с его тела, и он слегка поежился. Краем глаза он заметил, как замешкался Хирел, как расширились его золотые глаза. - Не слишком привлекательно, а? - Да уж, - прошептал Хирел. Его руки нащупали один из сотни ноющих мускулов. Сареван задохнулся от боли и напрягся. Хирел делал что-то неописуемое: боль растаяла, исчезла, а на смену ей пришли расслабленность и удовольствие. Грубеющий мальчишеский голос произнес над самым его ухом: - Нет, ты вовсе не привлекателен. Ты прекрасен. Щеки Саревана запылали. Слава Аварьяну и японским предкам, что на его коже это незаметно. А его язык всегда знал, что сказать. Он беспечно произнес: - Что это ты задумал, мальчик? Хочешь сделать меня тщеславным? - С таким же успехом можно солить море, - ответил Хирел. Он взгромоздился на кровать, оседлав ноги Саревана. Его руки творили чудеса, порхая по спине и плечам принца. Сареван глубоко вздохнул. Это было почти как грех. Чистейшее животное удовольствие. В руках этого ребенка соединились мастерство и невинность. - Из тебя получился бы замечательный прислужник для купания, заметил неисправимый Сареван. Руки Хирела скользнули вниз, даря блаженство каждому участку спины. Потом они опять устремились вверх, и с бесцеремонностью, на которую у него не было права, асанианский принц перевернул своего пациента на спину. На его щеках играл слабый румянец. Кудри, ставшие довольно длинными, падали на лоб. Сареван не мог побороть себя и протянул руку, чтобы дотронуться до них. Мальчик уже усвоил урок. Он напрягся, но не пошевелился. Двигались лишь его руки. Вверх. Сареван рассмеялся и сказал: - Ну же, смелее! Хирел очень медленно распрямился, отодвинулся и сел на край кровати. Его взгляд скользнул по животу Саревана и ушел в сторону. Сареван не желал прикрываться. В особенности после замечания Хирела: - Так много, и пропадает зря! - Как дитя! Неужели завидуешь? - Это оскорбление. - Хирел подобрал под себя ноги и нахмурился. Когда он станет старше, между его бровями наверняка останется складка. Солнечный принц, вот что я должен тебе сказать... Сареван ждал. Хирел ударил кулаками по коленям. - Этого вообще не должно было случиться с тобой и со мной. Тебе следовало бы убить меня еще до того, как я проснулся у твоего костра. Я должен был отнять твою жизнь, когда ты беспомощный лежал возле Лунных Озер, или просто подождать, не отправляясь в путь, пока ты сам не умрешь. Мы не можем быть теми, кем мы стали. Мы не должны. Из-за того, что я слышал и видел в Кундри'дже и Эндросе. Я знаю, что двумя ликами мира правят два императора; но когда наступит наше время, лишь один из нас сможет получить трон и власть. А это время наступит очень скоро. Твой отец не скрывает этого. Мой намерен опередить его. И уже понемногу опережает. Разве ты - не доказательство этого? Горло Саревана сжалось от боли. Он с трудом произнес: - Я - всего лишь доказательство моей собственной глупости. - И это тоже, - охотно согласился Хирел. - А я- моей. Твой отец утверждает, что его бог не позволит мирного союза наших империй. Мой отец заявляет, что мы не должны допустить варварского натиска с востока. И тем не менее мы с тобой - это мы. Признаюсь, мне будет нелегко смириться с твоей смертью. - С чего ты решил, что тебе это предстоит? - Тогда покорись мне. Покорись мне сейчас и поклянись, что будешь служить мне, когда я стану императором. Сареван подскочил и уселся на кровати. Истома, сковавшая его тело после священнодействий Хирела, полностью исчезла. Отметина на его руке вспыхнула сильнейшей болью. Но он засмеялся, хотя это было больше похоже на вопль. - Ты кое-что забыл, львенок. Ты забыл, кто я такой. Аварьян не только бог моего отца. Он и мой бог, и он управляет мной. Он... все еще... управляет мной. Все еще. Сареван засмеялся громче и непринужденней, успокаивая боль, которая вела его через безумие к благословенной милосердной ясности. Аварьян. Пылающий Аварьян. Никакому магу не под силу разлучить его с единственным сыном его единственного сына. Он был здесь. Он был этой болью. Он... Щеки Саревана обожгло. Он качнулся от ударов Хирела, моргая, но продолжая улыбаться. - Ты что, сошел с ума? - заорал на него Хирел. - Нет, - сказал Сареван. - Я безумен не более, чем когда-либо. Юноша зашипел как кот, сунул руку в карман своего кафтана и вытащил ее, дрожа и сверкая глазами. - Знаешь, что это такое? Смех, радость и даже безумие исчезли. Предмет в ладони Хирела светился не только от падавших на него солнечных лучей, но в его середине прятался мрак, который корчился и извивался, словно зверь в агонии. Еще это было похоже на медленный смертельный танец. Это притягивало Саревана, заставляло опускаться все ниже и ниже, призывало, шептало, обещало: <Иди ко мне, и я снова сделаю тебя сильным. Иди ко мне, бери меня, владей мною. Я твоя сила. Во мне все волшебство, которое ты потерял. Возьми меня - и исцелишься>. Сареван натужно выдохнул: - Убери это... убери... И предмет исчез. Медленно, очень медленно он исчез в складках расшитого кафтана. - Нет! - закричал Сареван. - Не туда! - Он с яростью выхватил камень и отшвырнул прочь. Камень упал как звезда, продолжая шептать. Сареван стиснул запястья Хирела. - Как часто это касалось твоей кожи? Как часто? Мальчик испуганно заморгал. - Только сейчас. И когда я впервые взял его в руки. Мне не нравится держать его. Но... - Никогда, - сказал Сареван, задыхаясь от гнева. - Никогда больше не трогай его. Это смертельно. - Но ведь это всего лишь драгоценность. Хотя и связанная со смертью. - Это орудие черной магии. Сареван с трудом поднялся, волоча за собой Хирела, пока не догадался отпустить его. Схватив первую попавшуюся одежду, он упал на колени. Камень пел ему: <Сила. Я несу в себе силу>. Глаза Саревана сузились. Он шарил по полу, его правая рука трепетала. Он повалился вперед. Его рука безвольно упала на камень. У него не было сил управлять ею. Приблизить вплотную. Взять - или отбросить. Золото встретилось с топазом. Песня превратилась в пронзительный крик. Боль выросла до страдания, стала нестерпимой, превратилась в сумасшедшую муку и наконец подарила ему благословенное забытье.
- Вайян. Вайян! Сареван застонал. Опять? Неужели ему так и не дадут умереть спокойно? - Саревадин. - Это была его мать, и ее тон не терпел возражений. Саревадин Халенан, если ты не откроешь глаза... Он выругался про себя, но глаза открыл. Он снова лежал в постели, и все собрались: мать, отец и смертельно бледный Хирел с расширенными от ужаса глазами. - Бедный львенок, - сказал Сареван. - Нелегко тебе с нами, безумцами. - И впрямь безумец! - взорвалась Элиан. - Не нашел другого оружия, кроме своего Касара, чтобы разрушить Глаз Силы. Сареван заставил себя сесть. - Он исчез? Я сделал это? Он требовал, чтобы я взял его. Он обещал мне... обещал... Все разом накинулись на него, укладывая, поддерживая, пытаясь успокоить. Но он овладел собой и сам улегся обратно, удерживая в своих руках руки всех троих. Одна из них высвободилась: ладонь его матери, сильная и гибкая. Элиан была разгневана, как всегда, когда гордость не позволяла ей расплакаться. - Неужели ты никогда ничему не научишься? - Скорее всего, нет. - Молокосос! - Ее оплеуху можно было назвать ласковой. - Да, он исчез. На расстоянии отсюда до самого Хан-Гилена кое у кого теперь болят головы, но Глаз разрушен. А тебе это едва не стоило жизни. -А я бы хотел, чтоб это случилось! - выкрикнул Сареван с внезапной страстью. - Хотел бы, чтоб меня убили в Шoн'ae. Какая от меня польза? Искалеченный, беспомощный, слабый как младенец - кому я нужен? - В данный момент, - холодно произнес Мирейн, - не слишком многим. - Он тоже высвободил руку и обернулся к Хирелу. - Принц, как ты себя чувствуешь? Здесь прокатилась громадная волна силы, и ты был почти накрыт ею. Если ты позволишь... Хотел этого Хирел или нет, но Мирейн осмотрел его глазами, руками и силой. Вялый и уставший Сареван все-таки смог почувствовать эту силу и понять, как и почему она повинуется отцу. Однако он забыл о данной им клятве. Проглотив невыплаканные слезы, он сел в кровати. На этот раз его никто не стал останавливать. Сареван поставил ноги на пол, собрал остатки сил и поднялся. Его колени подгибались. Он напряг их, заставил себя подойти к восточному окну и наполовину сел, наполовину привалился к крепкому подоконнику. Он и не знал, что наступила ночь. Воздух был холодный, а его тело обнажено, как в день появления на свет. Он поежился. Его окутала теплая ткань. Это оказался плащ, накинутый на его плечи руками матери. Ее быстрая рассеянная улыбка была известна всем матерям и их великовозрастным широкоплечим сыновьям. Она нахмурилась, увидев выступающие на этих плечах кости. Сареван быстро поцеловал ее в щеку, пока она не увернулась. - Я буду сильным, - сказал он больше самому себе, нежели ей. - Буду.