— Нет, не читал.
— Ну что вы... Такие вещи надо читать.
— Да, вещь стоящая, — подтвердил Антон.
— А что, беллетристика или научно-популярное?
— Ни то и ни другое, — сказала Розита: — Нечто большее. Просто ее написал настоящий человек. Нет, нет, не писатель, а именно человек.
Тут я заметил, что Розита подчеркивает зазор между экими званиями — «писатель» и «человек».
— Эту книгу написал настоящий ученый, — сказал Антон.
— Не в этом дело, — перебила его Розита. — Я могу вам дать почитать, только с условием, что вы вернете. Я этой книгой дорожу. Ее нигде не купишь...
— А как же он вернет? — испугался Антон. — У нас кончается полевой сезон. Через две недели мы уезжаем.
Я поспешил успокоить Антона:
— У меня сезон только еще начинается. Я принесу! Дорогу знаю! В санатории все равно мне скучно сидеть.
— Да уж, не завидую вам, — сказала Розита. — Я бы и двух дней не выдержала... На всякий случай запишите мой телефон в Орджоникидзе.
Пока я записывал телефон Розиты, Антон смотрел на меня, как я на пса Тобика, когда он внезапно выкатился ко мне из стада с рыком и лаем. Росту Антон небольшенького, лет ему тридцать или чуть больше.
Книгу Фарли Моуэта я прочел весьма скоро, она, правда, понравилась мне, я вполне согласился с оценкой Розиты. Но сбегать к истоку реки Геналдон так и не собрался, проникаясь мало-помалу сознанием благодетельной непременности санаторного режима: ванны, массаж, ультразвук, лечебная физкультура...
По утрам на зарядку, вместе с санаторной публикой, страдающей заболеваниями опорного аппарата, радикулитами, спондилезами, артрозами, хондрозами (местные ванны помогают также и от бесплодия), приходили из окрестных селений ослы и ослицы. Длинноухих привлекала именно зарядка. Они располагались вокруг заряжающихся, с нескрываемым насмешливым любопытством созерцали данное действо, порой обмениваясь впечатлениями от увиденного на весьма звучном, трубном ишачьем наречии. Полюбоваться зарядкой, я видел, прибегали из села Тменикау ишаки Аслана Васька с Машкой...
После зарядки и завтрака больных отвозили в автобусе к ванному зданию на берег реки Геналдон. Я добирался туда своим ходом, опять же через село Тменикау, сначала вверх, затем вниз. Однажды я повстречался на этой дороге с Розитой. Она брала пробы в ручье одна, без Антона.
Мы обменялись с нею впечатлениями о прочитанной книге Фарли Моуэта «Не кричи, волки!». На ванную процедуру я опоздал. Книги у меня с собой не было. Заходить ко мне в санаторий Розита сочла неудобным.
Когда по прошествии санаторного срока я позвонил Розите из телефонной будки в Орджоникидзе, трубку взял папа Розиты, интеллигентным голосом, с чуть уловимым кавказским акцентом, спросил, кто я, откуда, какого рода дела у меня с Розитой. Я ответил подробно, чистосердечно, мне нечего было скрывать. Папа Розиты назвал точное время, когда Розита придет домой. И правда, когда я позвонил, она тотчас подошла к телефону.
Мы встретились с ней, Розита меня пригласила на премьеру спектакля «Час пик». Сославшись на жару, я вежливо отказался и пригласил ее в ресторан.
— Вообще-то я эмансипированная девушка, — сказала Розита, — но сразу идти в ресторан — в нашем городе это слишком... Боюсь, как бы у вас не вышло неприятностей... Осетинские мужчины ревнивы и воинственны, это у них в крови...
Мне захотелось спросить, каково же тогда Антону, но я удержался.
Отказавшись от театра и ресторана, мы погуляли в парке по бережкам текучих и стоячих вод, среди южных растений; цветы источали сильный сладостный запах; по газонам вольно гуляли, кричали резкими голосами павлины... Мгновенно стемнело, но парк хорошо освещался лампами дневного света. Как люстра, сиял сплошь остекленный ресторан «Нар».
И сколько бы мы ни гуляли по чудному парку, этот главный источник света привлекал нас и завораживал, как ночных бабочек. В конце концов Розита согласилась на компромисс: мы зашли не в ресторан, а на террасу — в кафе. Женщин здесь, правда, не было, только мужчины. Розита держалась храбро, просто и независимо.
Мы посмеялись, отведали легких кавказских вин. Розита сказала, что завтра папе станет известно, как она прожигает жизнь в мужской компании «у трактирной стойки». «У нас такой город: все знают всё про всех...»
Книга, ради которой и состоялось наше с Розитой свидание, лежала в моем кармане. Слегка возбужденный винами, духотой, потемками, запахами и звуками южного города, я позабыл о книге. И Розита, видимо, позабыла.
Обрел я книгу лишь в самолете, летящем из Минеральных Вод в Ленинград. Решил, что сразу, вернувшись домой, отправлю ее Розите по почте.