Клайм Стиппер поболтал мадеру в своем бокале и вдохнул ее аромат. По квадратному красному лицу его пробежала тень.
— Что вы думаете об этом вине, сэр? Гэддо, виноторговец, сказал, что оно самое лучшее. Я всегда говорю ему, чтобы он давал мне лучшее, и плачу за это бешеные деньги, уверяю вас. Но это полоскание, по-моему, не что иное как сироп. Вы кажетесь мне человеком многоопытным, скажите, господин Скривелч, меня обманули?
Скривелч неохотно отхлебнул мадеры. Вкус у нее действительно был как у сиропа.
— Изумительное, изумительное вино, — невозмутимо заверил он хозяина. — Итак, господин Стиппер, как насчет моего предложения?
— Ах, ваше предложение. Значит, вы хотите, чтобы группа горожан под вашим руководством и в сопровождении вооруженных охранников, работающих на Гильдию сборщиков, поднялась к крепости Гевайн, вступила в переговоры с сеньором и попросила его или потребовала выдать преступника, за которым вы посланы.
Скривелч согласно кивнул.
— Польза от этого мероприятия мне неясна.
— Польза самая многообразная, господин Стиплер. Среди вас затаилась опасность. Я уже подробно описал, как коварен, дик, похотлив и ненасытен, жесток и буен Черный Рилиан Кру. Я перечислил грабежи, акты насилия, убийства и нападения, совершенные им. Я поведал душераздирающую историю жены мэра Рендендиля. Черный Рилиан, несомненно, представляет реальную угрозу для всего города, разве не так? Пока он среди вас, ни один житель Вели-Джива не может спать спокойно. Я предлагаю вам пресечь данную угрозу. Все очень просто, однако мне требуется ваше содействие. Конечно же вы без колебаний послужите правосудию и своим согражданам, не так ли?
На Стиппера, человека несентиментального, тирада впечатления не произвела. Поразмыслив, он деловито сказал:
— Все очень хорошо, кроме самой сути. Скажем, этот разбойник Рилиан — негодяй, каким вы его обрисовали. Так ведь покуда он заперт в крепости, горожанам ничего не угрожает. Все равно как если бы он сидел в тюрьме за то зло, которое способен нам причинить. Зачем же тогда отрывать людей от дела, платить дополнительные деньги кровососам-охранникам — а они запросят немало, — да потом еще подниматься в гору и вести переговоры с сеньором Кипроузом? Зачем? Чтобы заполучить какого-то бандита-иностранца, который пока ничего не натворил здесь, да и вряд ли уже что-нибудь натворит? Послушайте, господин Скривелч, у вас задание, и вы должны выполнить его, я вас понимаю. Но вам придется решать свои проблемы самому. Нас они не касаются.
— Вас не касаются, что уголовник выбирает жертву в вашем городе? Мастер Стиппер, лезвие приставлено к вашему горлу. В любую минуту Черный Рилиан может покинуть убежище к бесконечной печали всего Вели-Джива.
— Если это случится, тогда мы что-нибудь придумаем.
— Вы предпочитаете ждать, пока появятся первые пострадавшие? Подумайте о горе, которое можно предотвратить, если предпринять кое-какие шаги прямо сейчас.
— Горе, о котором вы говорите, — теоретическое, — ответил Стиппер. — Неудобства, расходы и риск, связанный с посещением крепости, — вполне реальные.
— На карту поставлено гораздо больше, чем безопасность города, — намекнул Скривелч. — Речь идет о добрососедских отношениях между государствами Нидрун и Неронс. По-моему, я уже говорил, что, если Черного Рилиана не выдадут мне, его дрившество расценит это как личное оскорбление. Его дрившество — натура страстная, и гнев его смягчить нелегко. Неронско-нидрунские отношения неизбежно ухудшатся.
— Я был бы этим премного опечален. — Стиппер критически понюхал вино.
— Возможно, вас опечалит и материальная сторона дела. Если я не ошибаюсь, через территорию Неронса яйца Уингбейнов транспортируются в независимый порт Триск и там грузятся на корабли, доставляющие их на зарубежные рынки. Если добрая воля дрива претерпит изменения, тогда, вероятно, претерпит изменение и доступ нидрунцев к этим торговым путям.
— В таком случае будут найдены иные средства доставки. — Стиппер был невозмутим. — Дополнительные расходы придется покрывать за счет увеличения цен на яйца. А поскольку яйца Уингбейнов нужны во всем мире, их будут покупать и по таким ценам. Но это уже дело политическое, а значит, находится в ведении сеньора. Мне-то кажется, что и весь этот вопрос касается только его. Почему бы вам не обратиться прямо к Кипроузу Гевайну, не рассказать ему то, что вы поведали мне, и не попросить его выдать вам этого человека?
— Увы, сеньор дорожит своим уединением и отказывает мне в аудиенции.
— Вам надо договориться о приеме.
— Каким образом?
— Понятия не имею. Почему бы вам не расспросить его привратника?
— Признаюсь, я разочарован, мастер Стиппер. — Скривелч сокрушенно потряс головой. — Я рассчитывал встретить гораздо большую поддержку абстрактной идеи правосудия среди горожан.
— Концепция правосудия в понимании нашего сеньора — не такая уж абстрактная. Это могут засвидетельствовать те, кто получил от него удар молнии.
— Давайте не будем терять время на пустяки. Поговорим о более насущных вещах. Среди возражений по поводу моего предложения вы назвали дополнительные расходы, связанные с использованием охранников, находящихся на службе у вашей Гильдии.
— Верно. Но в любом случае, господин Скривелч, это было бы пустой тратой времени. Вы же не думаете, что группа раскормленных гражданских охранников может запугать сеньора Кипроуза?
— Трудно судить заранее. Угрозы вашему сеньору не входят в мои планы. Просто необходимо дать ему понять: его подданные имеют серьезные возражения против присутствия в их краях пресловутого злодея. При таком подходе сеньор явно согласится принять делегацию, в которую буду входить и я. Попав внутрь крепости, я доверюсь своим практическим навыкам, чтобы добраться до цели.
— Как вижу, вы человек решительный и храбрый, несмотря на ваш ученый вид. Но говорю вам еще раз…
— Пожалуйста, дослушайте меня, мастер Стиппер. Я хочу сказать, что вполне сознаю неудобство моего плана для Гильдии сборщиков и с радостью готов компенсировать расходы. — Скривелч достал кошелек из кармана и положил его на стол. — Здесь сумма, вполне достаточная для оплаты службы охранников. Что останется от нее, тем вы вольны распорядиться по собственному усмотрению. Вы — главный сборщик, вы достигли вершин в вашей профессии, так же как и я в своей. Я согласен передать это дело в ваши более чем надежные руки.
Клайм Стиппер взглянул на кошелек и улыбнулся:
— Соблазнительное предложение, но вы приезжий и не знаете некоторых вещей. Прежде всего поймите, я не трус.
Двадцать пять лет своей жизни я отдал сборам яиц Уингбейнов в лесу Миазма, а это, позвольте вас заверить, работа опасная. Я знаю, что чувствует человек, когда поврежден специальный костюм сборщика и пары Миазма, проникая внутрь, начинают сжигать его тело. Я изведал, что происходит, когда твоему помощнику становится плохо или он ошибается, и в результате прекращается подача кислорода под шлем, и ты не знаешь, надолго ли. Я прочувствовал, что значит вдыхать отраву Миазма, просачивающуюся в твою кислородную трубку через случайную трещину. Я был там, когда однажды Уингбейны вышли из транса, увидели, что их гнезда грабят, и налетели на нас, раздирая наши костюмы и круша шлемы своими мощными черными крыльями и острыми клювами. Я видел, как мой товарищ, охваченный миазматическим безумием, отцепил кислородную трубку от своего шлема и ушел туда, куда никто не осмелился пойти за ним.
Много хороших парней погибло у меня на глазах, и ни одна из смертей не отвратила меня от нашего промысла. Так что перестраховщиком меня вряд ли можно назвать. Но это вовсе не значит, что я безрассуден. Умный человек знает, что такое благоразумие. И благоразумие говорит мне, что испытывать терпение сеньора Кипроуза — опасное дело, и если уж идти на это, то, по крайней мере, не ради иностранного преступника и не ради золота. Если бы ваш подопечный начал грабить наши повозки или покушаться на наш Яичный Дом, тогда другое дело, ну, а так… — Стиппер покачал головой. — Вот такой расклад, господин Скривелч. Добавить мне нечего. Действуйте сами. — И главный сборщик, подняв бокал, стал рассматривать мадеру на просвет — цвет вина ему явно не нравился. — Гнусное пойло, — пробормотал он. Беседа была окончена.