Мешок в руках Рилиана задрожал, и его удивленному взору предстал крючковатый клюв, продравший плотный материал. В то же мгновение он заметил трех преследователей, опять выследивших его. Раздались выстрелы; словно шершни, прожужжали пули, выпущенные из охотничьего ружья. Рилиан прибавил ходу и налетел на скалу, которую впопыхах не заметил. Перед глазами поплыл серый туман. От боли и жжения ручьями потекли слезы. Но близость врага вынудила его идти дальше. Спотыкаясь, он устремился вперед, сквозь туман, но в нем нарастала паника — куда более страшный враг, чем сам Миазм. При первой же возможности Рилиан остановился, закрыл глаза и, пытаясь успокоиться, глубоко вдохнул тяжелый лесной воздух. Когда он вновь открыл глаза, мир предстал перед ним в более отчетливом виде.
Теперь он заметил светящиеся листья кувшинок на черной глади лесного озерца; разросшиеся сорные травы, заглушившие берег водоема, — растения непрестанно колыхались, хотя воздух вокруг был неподвижен; заросли куманики, чьи липкие ветки гнулись под тяжестью бесчисленных трупиков насекомых. Рилиан проковылял туда, опустился на колени, потом лег на живот и пополз под кусты, волоча за собой мешок. Он полз, пока не достиг колючей темноты в самом центре зарослей, где и съежился в гнетущей тиши.
И почти сразу появились они, все пятеро. Подошли и остановились в двадцати футах от кустов куманики. Похоже, охотники были в замешательстве и какое-то время совещались при помощи жестов — языка Миазма, которым владели только члены Гильдии. Рилиан затаил дыхание. Если повезет, они скоро уйдут, чтобы продолжить поиски где-нибудь в другом месте.
«Повезет? А ты знаешь, что это такое?» И, как бы поддерживая внутренний голос пессимизма, в этот момент зашевелился мешок. Крючковатый клюв продырявил холстину, и показалась энергичная хохлатая голова. Золотистые глаза сверкали злобой. Рилиан протянул руку, чтобы втолкнуть голову в мешок, но птица впилась в нее, как змея. Клюв прорвал один из волдырей, и из него брызнула жидкость. Закусив губу, Кру промокнул это место шейным платком и еще раз попытался вернуть птицу на место. На этот раз ему удалось крепко схватить ее за холку, отчего упрямая тварь заверещала так пронзительно и резко, что звуки эти проникли сквозь шлемы сборщиков. Все пятеро стали пристально разглядывать заросли куманики.
Рилиану удалось все-таки засунуть голову птицы в мешок, но при этом он задел ветку, и кусты задрожали. Молчаливые наблюдатели пообщались между собой знаками и пошли вперед. На глазах отчаявшегося Рилиана они стали окружать заросли, в которых он сидел. Беглец в сердцах проклинал норовистую птицу. Ответ судьбы не заставил себя ждать: издавая скрипучие звуки, Уингбейн снова высунул голову. Дыра в мешке расползлась еще шире, из нее показалась уже верхняя часть туловища. Рилиан впихнул птицу обратно и, нечаянно задев узел, ослабил сеть. При этом его рука коснулась ощетинившихся перьев на груди птицы. Почувствовав столь непривычное прикосновение, Уингбейн стал злобно клеваться. Ужасный клюв успел дважды ударить Рилиана по пальцам, прежде чем он нашел конец сети и обмотал им голову и шею непокорного существа.
Теперь внимание Рилиана сосредоточилось на преследователях. Люди выстроились вокруг кустов, совсем близко от него. Один мужчина осторожно приблизился и, опустившись на корточки, стал пристально вглядываться в темные заросли. Вскоре он подал знак своим соратникам, и те подняли оружие. Рилиан понял, что его обнаружили. Отчаяние сделало его безрассудным. Не обращая внимания на куманику, раздирающую ему лицо и конечности, он выбежал из своего укрытия прямо на присевшего человека. Горожанин, по-видимому ни разу в своей жизни не охотившийся, оцепенел от неожиданности и только потом судорожно нажал на спуск. Испуг и неустойчивое положение не могли не сказаться на точности выстрела — несмотря на близкое расстояние, он промахнулся. Другие же, боясь задеть своего товарища, стрелять не стали, чем и не преминула воспользоваться их потенциальная жертва.
Обеими руками Кру крепко держал мешок, но ноги его были свободны, и он удачно ими воспользовался, для начала сильно толкнув зазевавшегося прямо в грудь. Нападение оказалось весьма действенным. Человек в неуклюжем костюме потерял равновесие и опрокинулся на спину. Его шлем с такой силой ударился о камень, что на ярком металле осталась вмятина. С минуту он лежал неподвижно на запутавшемся под ним кислородном шланге. Когда же он, шатаясь как пьяный, принял сидячее положение, то трубка отделилась, и из нее стал выходить кислород. Лицо за стеклянными щитками исказилось от ужаса. Руки в перчатках попытались перекрыть дыру.
Почувствовав, что поверженный враг нуждается в помощи, Рилиан остановился. Но потом решил, что четверо оставшихся — они неуклюже приближались к месту происшествия, — несомненно, справятся с ситуацией гораздо лучше, чем он. И Рилиан со всех ног бросился прочь, вдогонку ему полетела стая пуль. Только раз он оглянулся и увидел, что двое из его преследователей прилаживают шланг обратно к шлему своего товарища. Третий перезаряжает оружие, а четвертый целится в него. Рилиан нырнул за дерево и услышал, как пуля ударила в ствол. Не мешкая больше ни секунды, юноша бросился бежать и бежал до тех пор, пока погоня не осталась далеко позади.
Рилиан отдыхал под деревом, поросшим белесым мхом. Раны затвердели, и потому шевелиться было трудно, остатки одежды отяжелели от запекшейся крови. Глаза застилали слезы, он смахивал их, но бесполезно — они набегали вновь. Он устал, все тело болело, и надежда уже покинула его. Пусть его поймают, пусть он задохнется от удушья — все лучше, чем опять куда-то идти. Но Крекита это не устраивало.
— Ленивый, — вещал змей. — Хватит отдыхать. Вссставай сссейчассс же. Иди домой. Домой. Домой. Домой. Домой…
— Сейчас.
— Вссставай же, — настаивал Крекит. — Домой к госссподину. Домой к Нурбо. Сссейчассс. Сссейчассс. Сссейчассс. Сссейчассс…
Ответа не последовало, и змей прибег к дисциплинирующему щипку.
Рилиан нехотя открыл глаза. Несмотря на пелену, стоявшую перед глазами, юноша различил, что туман сгустился. Промозглый холод предвещал закат. Перспектива провести ночь, блуждая по Миазму, показалась ему настолько мрачной, что он тут же вскочил. Щурясь, Кру пытался разглядеть сквозь деревья и мглу красное мерцание полосы заходящего солнца, которое указало бы ему, где запад. Крепость Гевайн возвышалась в юго-восточном направлении, туда он и направил свои медленные шаги. Пока он шел, сумерки окончательно сгустились — то ли солнце уже село, то ли он терял зрение. При мысли об этом он содрогнулся, и в ответ заколыхался мешок.
Наконец Рилиан добрался до кромки леса. Перед ним простирался едва освещенный Миазматический Пояс, а дальше виднелись обычные, без красноватого налета сосны. Он помедлил, осматривая местность, — не затаился ли где-нибудь Скривелч Стек. По Поясу гулял ветерок, и измученный Рилиан с жадностью глотал относительно чистый, свободный от зловония Миазма воздух.
— Ссступай домой. Домой. Домой. Домой. Домой…
— Ты бы никогда не попал домой, если бы горожане застрелили меня, — негодующе ответил Рилиан. — Почему ты не предупредил меня об их приближении?
— Может, ты захотел бы поговорить ссс ними, — ответил Крекит с издевкой. — Может, у них были напильники. Или клещи.
Чувствуя отвращение к металлической твари, Кру ничего не ответил, но не мешкая покинул лесное укрытие, быстро пересек полосу ядовитых трав и окончательно вышел из Миазма.
Идти к крепости Гевайн пришлось долго, и в основном в гору. Много раз он боролся с искушением бросить холщовый мешок на землю, растянуться на траве и выспаться. Но он знал, что укус стальных клыков накажет его за такое потворство собственным желаниям, и потому, мучимый болью, устало тащился дальше. Он смутно осознал, что наступила ночь и появились звезды и луна. Зато он твердо знал, что с трудом преодолевает крутую тропу, что воздух этот не отравлен ядовитыми испарениями и им можно дышать, что Уингбейн в данный момент не опасен и что погони за ним нет. Больше ничто не волновало его. Он так бы и брел в сомнамбулическом состоянии, если бы земля под ногами вдруг не содрогнулась от взрыва.