А что думать? Он знал, что очень хочет продолжать изучение сверхнормальности. Юноша украдкой посмотрел на Мерит. Та стояла с опущенной головой, и ее большие глаза не мигая смотрели на труп леди Фрайбанни. Было видно, что девушку обуревали противоречивые чувства.
«Я должен укрыть ее от Кипроуза Гевайна. Сейчас это самое главное».
В его мысли вклинился голос Кипроуза:
— Юноша, почему вы стоите тут, бессмысленно глазея? Дел очень много. Во-первых, и это наиважнейшее, персоны нужно вернуть в мастерскую. Затем надо организовать погребение моей несчастной сестры. В обоих случаях требуется ваша помощь. А после этого мы посмотрим, какую еще услугу вы можете оказать. — Сеньор погрузился в размышления. — Мои персоны близки к завершению. С точки зрения их физического состояния ничего не требуется — в этом отношении они уже достигли совершенства. Увы, нельзя сказать того же об их интеллектуальном состоянии. Замечательный потенциал их разума пока не задействован.
— И что вы намерены делать? — нехотя спросил Рилиан, подозревая, что не желает этого слышать.
— Пока еще я точно не знаю. Когда приму решение, вы будете поставлены в известность. Предстоит рискованное предприятие, и не волнуйтесь, вам в нем найдется роль. Не сомневайтесь, юноша, о вас не забудут!
Леди Фрайбанни, чьи пальцы теперь были почти свободны от колец, обрела последнее пристанище в фамильном склепе Гевайнов и была должным образом оплакана сыновьями. Сила характера ее брата оказалась настолько непоколебимой под ударами личного горя, что не позволила ему отвлечься от экспериментов даже на один день.
В итоге Кипроуз передумал возвращать персоны в мастерскую. Их физическое развитие завершилось, и дальнейшее пребывание в питательном растворе не имело смысла. Поэтому двойников разместили в просторной роскошно обставленной комнате второго этажа. Там были три большие кровати темного дерева, три шкафа для одежды, забитых до отказа просторными черными одеяниями, три абсолютно одинаковых умывальника с бритвенными принадлежностями, помадой для волос и воском для усов и постоянно пополняемым запасом леденцов. За исключением последнего пункта, все остальное оставалось невостребованным. Если таким способом Кипроуз намеревался приучить их к достижениям цивилизации, то попытки его потерпели сокрушительное поражение. Первобытное невежество персон устояло против посягательств остроумных человеческих изобретений, коими окружил их Кипроуз.
Одежда и принадлежности настоящего джентльмена ими ни во что не ставились: нагие, заросшие розоватыми кудряшками и торчащими в разные стороны бородами, персоны слонялись по закрытому помещению. Ногти на их руках превратились в кривые когти, еще больше удлиняя и без того длинные пальцы. Спали они все вместе на полу, являя собой клубок переплетенных пухлых конечностей. Вначале они лежали на холодных каменных плитах, а когда накопили достаточно оберток от леденцов — на грудах шуршащих бумажек, напоминавших опавшие листья. Пользоваться ванной и горшком персоны так и не научились, и вскоре их комната, а затем и прилегающий к ней коридор благоухали ароматами клоаки.
Прислуга, движимая отвращением и страхом, единодушно отказывалась входить в эту постоянно запертую снаружи комнату. Ни угрозы, ни уговоры хозяина не могли поколебать их решимости. К счастью, самих двойников состояние их жилища нисколько не беспокоило. Здоровье у них было отменное, аппетит ненасытный, и все они тучнели как кабаны в луже грязи.
Кипроуз приказал сделать потайное отверстие и, когда оно было готово, посвящал многие часы наблюдениям за ничего не подозревающими созданиями. Каждый день он подолгу простаивал у глазка, словно приклеенный. Кормежка, сон и оправление нужд не переставали очаровывать его своей основательностью. Но если он надеялся заметить признаки нарождающегося разума, то здесь его ждало разочарование. Ни единой искорки осмысленности не промелькнуло в тупых голубых глазах персон.
Только однажды Кипроуз отважился на рискованное предприятие — посещение комнаты, но эксперимент оказался неудачным.
Кипроуз вошел в эту берлогу с миской леденцов в руке. Губы Гевайна изгибались в самой дружелюбной улыбке, глаза увлажнились от переизбытка чувств и лучились любовью к его персонам. Он почти по-отцовски кудахтал и мурлыкал, но персон эти проявления любви не тронули. Они помчались к нему, рыча и размахивая кулаками. Кипроуз выставил вперед миску с леденцами, которую они тут же выхватили у него из рук. Ее содержимое было стремительно уничтожено, и миска полетела в сторону. Одобрение подарка никоим образом не распространилось на подносителя, в котором персоны начисто отказывались признавать четвертого члена их братства. Агрессивность их ворчания нарастала, и тут у них обнаружилась еще одна особенность — они научились скрежетать зубами. Кипроуз благоразумно удалился. Таким образом, ввиду упрямства слуг обязанность кормить персоны была полностью возложена на Рилиана. Благодаря ловкости и осторожности, Рилиан удачно избегал травм.
Поглощенность сеньора заботами о персонах позволила Рилиану провести собственное исследование природы сверхнормальной техники, нейтрализовавшей персоны в день смерти Фрайбанни. Это не заняло много времени — случай оказался относительно простым. Наилучшее описание попалось ему в «Принципах Мысленного Господства», изложенных Найгорном. Рилиан выучил применение этого подхода и в видении, и в осязании. Использование его в видении давало возможность определять различные сигнальные центры в мозгу объекта. В осязании с его помощью можно было оказывать одинаковое и одновременное давление на все эти центры. Подход требовал значительного опыта, приобретаемого в результате практики на существах человеческого уровня сложности. Метод позволял сравнительно легко подавлять мозговую деятельность животных низшего уровня.
Видение поведало Рилиану о том, что примитивный мозг Крекита обладает двумя сигнальными центрами. Знание это пока мало что давало ему, поскольку сверхнормальное прикосновение юноши не могло проникнуть сквозь стальную чешую и кости змея и пробраться по лабиринту мозга Крекита. Рилиану не хватало силы. Его двухпалая Рука тщетно сжималась на шее змея. Крекит пребывал в полном неведении о призрачной атаке, которой он подвергался.
Молодой человек тренировался с фанатическим упорством, и его осязание укреплялось с каждым днем. В тот день, когда он впервые почувствовал, что успех уже близок, его тренировка была прервана. Ему было приказано явиться в мастерскую Кипроуза — святая святых крепости Гевайн, куда прежде юношу не допускали. Комната оказалась обставленной очень просто: письменный стол и единственное огромное мягкое кресло, вдоль стен — бесчисленные книжные шкафы, содержимое которых охранялось железными решетками на тройных замках: на этих полках хранилась самая ценная часть библиотеки сеньора. Письменный стол был завален грязной посудой, фруктовой кожурой и обглоданными костями, что указывало на то, что кабинет с недавних пор стал любимым прибежищем сеньора вместо мастерской.
В огромном кресле восседал сам Кипроуз. В дальнем конце комнаты стояла Мерит со сверкающей у нее на шее Нурбо. Завидев друг друга, Крекит и Нурбо зашипели в экстазе. Руки Мерит были сложены, на лице отражалось ожидание чего-то скверного. Рилиана удивило ее присутствие, но времени на размышления не было — сеньор сразу же заговорил:
— Юноша, я буду краток и не стану терять время на бессмысленную словесную вязь, ибо не выношу излишеств и ненавижу пустые уточнения. Я презираю речи, изобилующие повторами, как орел, парящий по лазурному небосводу, презирает дым, застилающий лик солнца, который поднимается из лачуг людей. Итак, знайте, я принял решение. Вы должны доставить мне Кулак Жи. Произойдет это сегодня ночью. Я ясно сформулировал?
— Не совсем, — признался Рилиан.
Кипроуз вздохнул: