Татьяна резко встала, пошла к двери, не оборачиваясь, сказала:
— Интересный спектакль будет. Трогательное знакомство. Мне по этому случаю надо принарядиться, чтоб встретить гостей по всей форме.
— А ты не привередничай, в твоем положении это ни к чему! — ворчливо прикрикнула Евдокия.
Таня обернулась к ней и как-то тихо, покорно произнесла:
— А мне теперь все одно положение, хоть так, хоть эдак.
— Эх, гонору в вас, молодых, — покачала головой Евдокия.
В воскресенье Евдокия проснулась рано. За окном еще не рассвело, но темень рассеивалась. А на небе вовсю сияла луна каким-то необычным праздничным блеском.
«Полнолуние, — повернувшись к окну, сказала себе Евдокия. — Красиво как! Будто вымыли луну-голубушку, скоблили да натирали. Ишь как сверкает! — Почему-то это показалось Евдокии доброй приметой в сегодняшнем дне. — Ох, подниматься пора. Сейчас и в соседнем доме окна зажгутся. Перво-наперво нужно полы вымыть. Татьяна еще вчера их попритерла. Но и сегодня их освежить не мешает».
Покашливая, покряхтывая, она поднялась с кровати, посидела, глядя в окно. Медленно начала одеваться. Стараясь не очень шлепать тапками, пошла на кухню. Постояла возле плитки, задумавшись.
«Какие-никакие, а гости нагрянут. Встретить их нужно хорошо. Разносолов готовить не к чему, а то еще скажут, мол, специально задабривают. Но себя почему бы не показать?»
Евдокия стала месить тесто для пирожков. К тому времени, как Татьяна встала, запах печеного теста гулял по всей квартире, духмяный, настоявшийся. Таня вышла на кухню с веселой улыбкой.
— Такой запах у нас по праздникам бывает! — и смачно, по-детски причмокнула губами.
Евдокия обрадовалась ее хорошему настроению и засмеялась:
— Сейчас здоровьишко у меня пошатнулось, а то ох как я любила сама пироги готовить! Муженьку моему они так нравились! Я ему и с изюмом, и с картошкой, и с яблоками— разных наделаю. С таким удовольствием ел. И сынок тоже любит печеное. По ему больше с вареньем нравится.
Быстро позавтракали. Таня начала мыть посуду, тихонечко напевая мелодию, что звучала по радио. Поставив тарелку на сушилку, она пошла в комнату, села в кресло и стала листать старые журналы «Работница». Евдокия устроилась смотреть на диване телевизор.
Ровно в одиннадцать раздался звонок. Хозяйка, взглянув на Татьяну, заметила испуг в ее глазах. А может, показалось? Спеша к двери, Евдокия обеспокоенно спрашивала себя: они ли? У порога стояла и широко улыбалась Александра Павловна, держа как-то па отлете торт в руках. А за нею возвышался темноволосый, голубоглазый мужчина, чем-то очень похожий на жену.
«Какой свеженький, здоровый на вид! Сразу видно, непьющий. Красавец!» — определила Евдокия.
Пропуская гостей в комнату, шумно приговаривала:
— Хоть небогаты, а гостям рады, а добрым гостям — вдвойне. Милости просим.
— О, вы пироги затеяли? — спросила Александра Павловна, снимая пальто. — Тогда наш торт совсем ни к чему, — обратилась с улыбкой к мужу.
— Лишь бы беседа была доброй, а угощение к ней приложится, — ласково произнесла хозяйка, глядя па мужа Александры Павловны. Он, не суетясь, ухаживал за нею. Ловко принял пальто, подставил тапочки. Повернувшись к хозяйке, церемонно поклонился:
— Марком Игнатьевичем меня величают.
Представилась и Евдокия, протянув свою пухлую руку. Гость мягко пожал ее. Хозяйка заволновалась: чего Татьяна не появляется. Гость тоже посматривал на дверь, ведущую в комнату, то и дело взглядывал на жену, как будто спрашивая: «А все ли я правильно делаю? Довольна ли ты мной?» И она ласково, снисходительно улыбалась ему. Да, теперь она была, как отметила Евдокия, во всем начеку. Голову держала очень прямо, развернув плечи, говорила мягко, будто ворковала:
— Евдокия Семеновна по характеру чисто русская женщина, добрая, гостеприимная. Я увидела и поняла ее сразу.
— Да, мы глянулись друг другу. С одним пуд соли съешь, а вовек не сойдешься, а нас потянуло, сблизило. — Евдокия споткнулась на слове. Кашлянув, закончила: — Думаю, мы сдружимся. — И улыбнулась. Она и вправду очень радовалась, что с этими людьми ей будет просто найти общий язык — понимала их.
Прежде чем пригласить всех в комнату, хозяйка оглядела гостей с легким покровительством, так, будто их объединял общий сговор.
— Проходите в мою хибарку. Живем скромненько. Не углами наша изба красна. — Хозяйка мельком взглянула в зеркало: все в порядке — и прическа, и халат, и улыбка — радушная, спокойная.
Татьяна сидела за столом, склонившись над журналами. Медленно подняла голову, как-то отстраненно посмотрела на гостей. Евдокия вспыхнула: