— Может, партейку в шахматы сыграем, пока женщины там готовят? — предло-жил Сева, входя в залу.
Нетудыхин колебнулся: не шахматное было у него сегодня настроение. Но чем-то же надо было заняться, и он согласился. Выпало ему играть черными.
Игра в шахматы — зеркало человеческого интеллекта. По игре можно определить многие качества партнера. Но когда противники играют впервые, возможности их только приоткрываются. Здесь перед партнерами стоит двойная задача: выяснить, на что спосо-бен противник, и, если обстоятельства складываются на доске для тебя благоприятно, выиграть партию.
Сева оказался напористым, даже нахрапистым, резким игроком. Было понятно, что игра в шахматы для него — дело привычное, и играет он, видимо, постоянно. Пер-вую партию Нетудыхин ему проиграл. Но Тимофей Сергеевич придерживался одного правила, которым он донимал в школе своего постоянного партнера Димку Прайса: мне не надо у тебя выигрывать — мне надо дождаться, когда ты сделаешь ошибку.
Играя белыми, Нетудыхин все-таки заловил своего нового знакомого на его аван-тюрности и довел партию до победного конца. Сева, разгоряченный таким оборотом, восстановил положение фигур на доске и пытался проанализировать ситуацию, с кото-рой начался его проигрыш. Однако тут вошли женщины и потребовали игру заканчивать.
Боевая ничья, в общем, удовлетворяла противоборствующие стороны. Хотя, как оказалось потом, обе партии были чистой победой Нетудыхина…
Стол женщины сервировали коньяком, плиточным шоколадом и горячим дымя-щимся кофе. Для Нетудыхина специально подали чай. Настоящий изыск, учитывая при-сутствие оригинальной фарфоровой посуды.
Возбужденный Сева предложил все же выпить за знакомство по рюмке коньяку. Нетудыхин уступил-таки.
Заговорили о нищете и бездуховности нашей жизни. В частности, в Рощинске. Отсутствие всякой культуры. Настоящий Окуров. Неудивительно, что народ так пьет.
С Горького перепрыгнули на Гоголя. Вот кто умел злорадно и мрачно смеяться. Правда, у него не живые люди, а какой-то паноптикум. Ненормальный писатель. Что значит ненормальный? Писатель, юродствующий во смехе. А разве можно смеяться нор-мально, по норме? В таком случае ненормальными нужно признать и Толстого, и Досто-евского. Они-то как раз выходили далеко за пределы нормы…
В общем, застолье получилось, как его потом оценил для себя Нетудыхин, какое-то чересчур умствующее. Однако вечер, проведенный в гостях, развеял их дневное на-строение.
Возвратились они уже затемно и собирались ложиться спать. Кока была в ударе. Что-то с ней произошло. Она льнула к Нетудыхину и искусно демонстрировала ему себя. И вывела-таки мужика из равновесия…
Потом они лежали, крепко обнявшись, и он думал о прожитом дне. Вообще, надо сказать, что ночь для Нетудыхина была временем думания. С чем это связано, не берусь судить. Надо спросить у психологов. Но так уж был устроен его организм.
Дома, у Захаровны, он обычно, ложась спать, клал рядом тетрадь и ручку. Если придумывалось что-то интересное, включал свет и не ленился записывать. Потом, утром, это могло оказаться чепухой. Или, наоборот, чем-то стоящим. Найденное углублялось или отвергалось.
Кока, счастливая и удовлетворенная, безмятежно спала у него на руке. Он ощу-щал теплоту ее расслабленного тела и сам блаженствовал от такой близости.
Дойдя до сегодняшней вечеринки, Нетудыхин вдруг почувствовал что-то в ней неладное. Сева пытался продемонстрировать свою эрудицию. Но получалось это как-то у него не совсем кстати.
Нетудыхин вспомнил о Фрейде. Жаль, что его нельзя взять на недельку-другую и основательно ознакомиться.
Потом он припомнил, что там, при осмотре шкафа, он наткнулся на комплект "Журнала невропатологии и психиатрии". А кто собственно Сева по специальности? Невропатолог? Психиатр? Мама моя родная, да ведь его же водили на домашний психи-атрический осмотр! Как же это он не допетрил сразу?
Теперь игра в шахматы и надуманный разговор о Гоголе приобретал иной смысл.
"Что же ты сотворила, Кокуня?! Зачем ты взяла на себя эту гнусную роль?"
Он осторожно освободился от ее прикосновения и скрестил руки у себя на груди. Сон улетучился. Раздражающе тикал на письменном столе будильник.
Неожиданно за окном замяукал кот. Кока вдруг открыла глаза и сказала:
— Тимошка просится. Надо пустить.
— Ни в коем случае! — сказал он.
— Перестань ты проявлять мальчишеское упрямство! — сказала она, вставая с по-стели.
— Я сейчас уйду! — угрожающе сказал он. — Или я — или он! Этому стукачу здесь места быть не может.