Он спустился вниз к реке. Вдруг он увидел, на том берегу, удаляющуюся знако-мую фигуру. Галерный раб Лев Радионович Воропаев, повинуясь страсти, шел на рыбал-ку со своим верным другом Бобом. А ведь утверждал же, что рыба по жаре мордуется и клева нет. Надежда оказывалась выше всех соображений и опыта.
Всплеснулась на реке рыбина. Игриво высоко выпрыгнула и шлепнулась на бок. У Нетудыхина даже сердце екнуло.
А может, у Воропаева есть все-таки основания для надежды? Нельзя же требовать от человека строгого подчинения одной логике. Человек замешан на прахе, противоречи-вом по своему составу. Утверждая одно, он поступает вопреки своим утверждениям. Но свобода — вещь действительно сволочная. Вчера она приветственно помахивала Нету-дыхину рукой, сегодня — скрутила ему фигуру из трех пальцев.
Просидев довольно долго на берегу Тамры, он не искупался, а разделся до пояса и ополоснулся ранней утренней водицей. На душе похорошело. Рощинцы уже ринулись на работу — утреннее колесо жизни, набирая скорость, завертелось. Нетудыхин поднялся на мост и опять побрел по городу без всякой цели и направления.
Потеря Коки была для него ошарашивающей. Он никак не мог примириться с фактом, что отныне ее у него уже больше не будет. В этой любви ему отказано, пусть до-вольствуется Наташкой.
Он мысленно сравнил их друг с другом: Кока шла с ним рядом, Наталья Сергеев-на — где-то там, за ним, молча и безропотно. Он попробовал переместить Наталью Сер-геевну налево от себя. Но она в этом пространстве не представлялась, и здесь, естествен-но и самоправно, располагалась Кока.
Так рассуждая, он продолжал петлять по городу, пока наконец не обнаружил себя у церкви. Безумная мысль пришла ему в голову: зайти, помолиться! Просить защиты, ус-покоения. Ведь должен же Он в конце концов существовать!
Приоткрытая входная дверь магнитом притягивала его к себе. Жгучей волной ко-лыхнулось у него что-то внутри. Он решился: "Помолюсь!"
Тихо. Прохладно. Мало света. В храме нет людей. Ни служилых, ни молящихся. Странно.
Он прошел к иконостасу и попытался настроиться на молитву. Не получалось. Единственная молитва, которую он знал, была "Отче наш". Но повторять заученные сло-ва казалось ему бессмысленным.
Он стал говорить о навязчивом преследовании его Сатаной, об отвращении Зла. Чем же он так провинился у Творца? За что ему ниспосланы эти терзания?
Молитва слагалась сама, и его уже ничто не смущало. Он молился горячо и ис-кренне и выложил все, что накипело у него на душе. Под конец, в состоянии этого рели-гиозного пароксизма, совершая поклоны перед иконостасом, он стал истово креститься.
Чья-то рука коснулась его плеча — зачем? И голос произнес:
— Да услышит Господь ваши слова! Ибо сказано в Писании, что всякий прося-щий у Него получает и ищущий находит, а стучащему отворят.
Нетудыхин понял: он вернулся в реальный мир.
Он поднял голову и увидел лицо человека, которому принадлежал голос: больше-лобое, с холеной, тщательно ухоженной бородой.
— Меня преследует Сатана, — сказал Нетудыхин.
— А вы молитесь. Я слышу, что сердце ваше исстрадалось по любви Божьей, а нужна она вам, как воздух, и вы уже у порога ее. Спасение ваше в вере и терпении. Кто не терпел, кто не страдал, тому и не воздастся. Бог ваш на небе. Не ищите Его на земле. И не верьте никаким сатанинским заверениям. Они лживы.
— Но меня хотят объявить сумасшедшим! — сказал Нетудыхин.
— Кто же этого так жаждет? — спросил служитель.
— КГБ! — ответил Нетудыхин.
Священнослужитель вздрогнул, погладил бороду. В шикарной его бороде не было ничего божественного. Она была под Бога, но не для Бога.
Нетудыхин почти увидел, как этот человек, пахнущий тонким одеколоном и испо-ведующий христианство заученными речениями, прежде чем выйти к прихожанам, долго просиживает у туалетного столика. Но он так же, как и Нетудыхин, боится КГБ. И в Бога не верит, нет. Верил бы — не боялся. Бог для него, вероятно, профессиональный долг. А может, — такой себе просто интеллектуальный пасьянсчик.
Нетудыхин внутренне содрогнулся. Господи, это же совершенная глупость, что он пришел сюда искать веру! Нет ее здесь. Ее подменили лицемерием еще во времена Хри-ста.
Нетудыхин почувствовал, что он, как одинокая птица, бьется в сетях лживого времени: все прогнило, веру подменили лицемерием, творящий должен забыть об исти-не.
Осмотревшись вокруг, он вдруг с жутью осознал: да это же церковь, современная церковь! Без колоколов, без Бога.
Почти с брезгливостью он снял с плеча руку священника.