— Восьмерка.
— Валет.
— А такая?
— Такой валет.
— Где ты их набрал?
— Знаем, где набрал. На "базаре".
Сделали отбой.
— Ходи, — сказала Мария Васильевна.
— Семерка.
— Крестовая?
— Да.
Побила дамой.
— Отбой.
— Моя.
— Вот так, сиди со своей козырной дамой. Короче, сдавайся. Три короля с козыр-ным — приняла? И девяточки на "погоны". Ха-ха-ха!
Олег стал цеплять на плечи Марии Васильевне "погоны".
— Ладно-ладно, — сказала Мария Васильевна. — Доволен, выиграл. Ну, Тима, уезжаешь, значит. Погостил бы еще малость. Завтра Вера приезжает от своих, познако-мился бы. Что это — три дня? Ни туда ни сюда. Конечно, наш город скучный. Но зато у нас спокойно, тихо тебе — совсем, как на курорте.
— Да-да, — сказал Тим.
Он поднялся и как-то неловко стал перемещаться к двери, стараясь показать этим, что время на исходе и пора уже идти. Встала и Мария Васильевна.
— Не обессудь, — сказала она, — что я тебя за чужого приняла. Когда будешь в Рощинске, — заходи. Приму, как сына.
Они стояли уже у порога.
— Идем, — сказал Олег.
— Да, — сказал Тим.
Он пожелал Марии Васильевны всего наилучшего и пожал ей на прощанье руку.
Дуська встретила их во дворе и бросилась к Тиму дурачиться.
— Пошла! — сказал Олег. — А ну пошла! — и пнул собаченку ногой. Поджав хвост, та обиженно заскулила и отбежала в сторону.
Они вышли на улицу.
— Я должен тебе сказать, — заговорил Нетудыхин, — только без обиды, — я не могу спокойно смотреть, как ты живешь, Олег. — Мысль Нетудыхина путалась, он не знал, как это высказать деликатней. — Так жить нельзя. Это не жизнь — скотство это.
— Так только кажется со стороны, — сказал Олег.
— Это так и есть, — сказал Нетудыхин. — Не обманывайся. Посмотри на свою жизнь отстраненно. Ты даже не чувствуешь всего ужаса своего положения. Ты же был другим, другим, Олег! А Дуську зачем ты обижаешь?
— Она подхалимка, сука.
— Это вы ее сделали подхалимкой. У вас с мамашей странные отношения, если не сказать больше… Я так сумбурно говорю, тороплюсь. Сейчас мы расстанемся. Не надо меня дальше провожать. Я крайне неловко чувствую себя, когда меня провожают. Ладно, держи, — Нетудыхин протянул Олегу руку, — дальше я пойду сам. Ты прости меня за нравоучение. Это, наверное, у меня от учительства.
— Да чего там, грешен батюшка…
— Устроишься в Ачинске — напиши матери. А ей сюда черкану, чтобы переслала мне твой адрес. Я хочу знать, как ты там обоснуешься. Ну — пошел. Не обижайся. Быть добру!
Они обнялись и похлопали друг друга по спинам.
Олег смотрел Нетудыхину вслед и видел, как тот торопливо удалялся от него. Крикнул:
— Тимка!
Тот обернулся.
— Ну?
— Неужели это был ты?
— Я, Олег, конечно, я!
— Да.
— Что?
— Нет, ничего. Не верится как-то. Надо было бы на прощанье хоть по стопарю врезать.
— Обойдемся.
— Удачи тебе!
— Тебе тоже!
И они разошлись, не надеясь больше встретиться.
Оставалось взять билет и забрать из камеры портфель. Он вдруг засомневался: а если свободных мест не будет? Но такого быть не может, кто-то же в Рощинске да сойдет с поезда. Ему не хотелось опять насильно прорываться и милостиво кого-то упрашивать.
Вокзал, как и ночью, был практически пуст. Он вошел в зал ожидания и сразу же направился к кассе. К его удивлению, билет он купил безболезненно и даже в плацкарт-ном вагоне.
С кассиршей был предельно вежлив. Так всегда: когда дела шли на лад, он стано-вился изысканно корректным.
Теперь можно было не волноваться. На рассвете он будет дома. Примет ванну и завалится спать. Спать, спать, спать. А потом, на отдохнувшую голову, станет обмозго-вывать свою новую ситуацию.
Он забрал из камеры портфель и направился было на перрон. Но вдруг увидел, как через зал, громко щелкая каблуками, к нему спешила Кока.
— Поезд приходит через двадцать минут, — подходя к нему, сказала она без вся-ких вступлений.
— Да.
— Пойдем на платформу.
Они вышли из зала ожидания.
— Вот, — сказала она, вынимая небольшой пакет из своей сумки, — я принесла… на дорогу. Возьми.
— Что это?
— Бутерброды.
— Зачем?
— Ты же ничего сегодня не ел!
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, Тима.
— В поезде есть вагон-ресторан.
— Может, есть. А может, и нет. Открывай портфель.
Пришлось повиноваться. Когда он портфель открыл, она заметила, среди других вещей, небольшую книжку. Спросила:
— Это твой сборник?
— Да.