Лён не хотел общения с такой компанией, но тут его внимание привлекла девушка, сидящая с краю лавки — подперев щёку кулачком, она глядела в свой стакан. Была в её тонкой фигуре какая-то странная отвлечённость от обстановки — словно она не замечала ничего вокруг, погружённая в свои видения.
— А это кто такая. — невольно спросил Лён.
— Кто? А, эта… — Василёк сразу догадался, о ком был вопрос. — Это… ну, как сказать… Это же Пипиха.
— Пипиха? — изумился Лён.
— Ну да, Пипиха. Странная она. Но Ганин Тотаман держит её в шайке. Пипиха как-то узнаёт о том, где спрятаны клады и ещё чувствует, когда к нам приближается городская стража.
Голос Василька выдавал его отношение к Пипихе, и ясно было, что эта действительно странная особа, несмотря на всю свою полезность шайке, не вызывает у него уважения.
Тут девушка оторвалась от созерцания стакана и подняла на Лёна глаза. От этого взгляда он сразу заволновался: у Пипихи оказались странные глаза — изумрудно-зелёного цвета. Она посмотрела на Лёна, как будто прожгла его взглядом, потом перевела глаза на главу мутузников — Ганина Тотамана — и едва заметно кивнула.
— Кто таков? — тут же спросил гостя атаман. Его глаза цепко обшарили фигуру Лёна. Был Ганин среднего роста и коренаст, напоминая видом цыганского барона — так щегольски небрежен был его наряд.
— Так это же мой товарищ по школе у ведьмы! — охотно поведал Василёк. — Он тоже умеет немного колдовать.
— Это хорошо. — с удовлетворением признал главарь, хотя его глубоко сидящие глаза неопределённого цвета так и впились в лицо Лёна.
— Что-то он выглядит, как барин. — не понравился Лён одному из мутузников — испитого вида мужичку. — А точно колдовать умеет?
Гость поколебался, глянул куда-то в сторону и протянул перед собой руку. На глазах у всей шайки его рука покрылась перьями до самого плеча, и тут же оперение пропало, оставив взглядам только кожаный рукав да крепкие длинные пальцы, выглядывающие из широкого манжета.
— Ух, здорово! — воскликнул один из мутузников и спросил: — А это в самом деле, или только вид такой?
— Только вид. — кратко отвечал Лён, не желая выдавать своего настоящего умения превращаться в птицу.
— Да это можно на ярмарке показывать! — обрадовался Василёк.
— Ладно, садись с нами. — разрешил предводитель и крикнул трактирщику:
— Вина гостю!
При этом он как-то странно дёрнул щекой, а Лён незаметно глянул в сторону Пипихи и наткнулся на её пристальный взгляд.
Лёну принесли захватанный пальцами стакан, полный пенной красной жидкости.
— Хорошее вино. — подбодрил его Василёк.
"Ну как же." — с усмешкой подумал Лён, который уже сообразил, что угодил в воровскую банду, а также то, что всем мутузникам отлично виден его замшевый кошелёк, висящий на шее. Он макнул в вино палец, прочёл про себя заклинание и выпил стакан одним духом.
— И как же тебя зовут, красавец? — ласково спросил его Ганин Тотаман.
— Лён его зовут! — поспешно сообщил Василёк, который явно надеялся, что друг останется с ним в шайке.
— Лён?! — поднял брови один из мутузников. — Вот это имечко!
И он фамильярно хотел шлёпнуть гостя по спине, но рука его, едва коснувшись плеча Лёна, резко отлетела в сторону. Дело в том, что дивоярец не просто обезвредил вино от сонного зелья, а превратил его в отталкивающий состав.
— Ох, ты! — только и вскрикнул атаман.
— Да, он силён в магических науках. — с гордостью за товарища ответил Василёк.
Все тут же одобрительно зашумели, стали предлагать гостю выпивку и угощение, предлагали чокнуться на счастье. И только Пипиха исподлобья посматривала на него, и в её глазах не было ни капли хмеля.
***
Совершенно ясно, что эта шайка — те, с кем ему придётся пройти новую историю. А Василёк — спутник, данный Жребием. Следовательно, от Василька ему не стоит ожидать никакого подвоха. Но кто же тут Лембистор?
Лён разглядывал себя в осколок зеркала, который был приклеен к стене в комнате, куда он попал на постой вместе с Васильком и прочими. Из мутного осколка на него смотрело довольно благородное лицо в обрамлении длинных волос. Ему очень шёл тот светло-коричневый кожаный наряд, в который одел его по своему усмотрению Жребий, и щегольская шляпа с фазаньим пером. Тонкая батистовая рубашка с дорогим кружевом была под колетом, стянутым клёпаным ремнём. Через плечо перевязь, на ней — эффектная шпага. Это явно был его дивоярский меч, только в изменённом виде. Наряд довершался атласным плащом тёмно-зелёного цвета, опушённым выдрой. И вообще Лён ощущал себя экипированным намного лучше, нежели в предыдущий раз. Ему даже подъёмные выдали в дорогу.
— Ну видишь, тепло сейчас будет. — говорил меж тем Василёк, ловко разводя огонь в камине.
Он притянул к огню два деревянных кресла, уселся удобно в одно и принялся жарить на длинном ноже над огнём колбаски. Василёк ещё в школе обожал уют.
Пока они были одни в этой комнате, Лён решил немного расспросить о планах шайки.
— Да, напела нам Пипиха, что где-то спрятан клад. — отозвался на вопрос Василёк, сосредоточенно поворачивая над огнём колбаску.
А далее из рассказа товарища Лён узнал, что эту странную девушку они приобрели случайно. Проходила прошлым годом по дороге колонна каторжников, а после них по обочинам нередко остаются трупы — кто падает в пути, того добивают и бросают. Но с Пипихой произошло иначе: её до смерти не убили, а только поранили и бросили. Встретили её мутузники, когда она уже кончалась, только тихо так чирикала: пи-пи-пи… Пить просила. Как-то получилось, что она увязалась за мутузниками, а потом и проявились эти её странные способности — указывать места кладов и чувствовать погоню. Видать, досталось девчонке по жизни — поиздевались над ней добрые люди. Да и в шайке кое-кто пытался задрать ей драную юбчонку, да только Ганин запретил. Так её и прозвали Пипихой.
— Чокнутая она. — заключил Василёк, с удовольствием поедая с ножа горячую колбаску. — Сумасшедшая, одним словом.
***
Поскольку путь Жребия лежал через шайку мутузников, пришлось Лёну вписываться в коллектив. Через городок они проезжали мимоходом, да как не остановиться и дать на рыночной площади представление?! Вот назавтра проспавшиеся от выпивки пройдохи с утра пораньше отправились договариваться об установлении помоста. Были у них при себе и крепкие лошадки, и хорошие повозки. А у Лёна своего коня не оказалось, правда, никто и не спросил, что делает в городе пешим такой нарядный господин. Мало ли что — у каждого свои дела.
— Ты что умеешь делать? — спросил его Ганин Тотаман.
— В смысле? — не понял Лён.
— В смысле кормёжку надо отрабатывать. — пояснил атаман. — Будешь фокусы показывать.
Какие же фокусы ему показывать? Какие хочешь, сказали ему — главное, публику потешить.
И вот на площади установили дощатый помост, а за ним — балаган с занавесками — так сказать, костюмерную. И к вечеру собралась толпа народу.
Василёк вовсю наряжался для представления. Он надел сплошное обтягивающее трико, раскрашенное в яркие цвета. На костюме были нашиты алые лоскутья шёлка, так что при каждом движении казалось, что Василёк пылает, как костёр. Лицо его скрывалось за алой маской, а волосы — под шапочкой с ворохом петушиных перьев.
— Вот так! — воскликнул Василёк, ловко исполнив сальто в ограниченном пространстве балагана. Он тут же выскочил за занавеску, и снаружи донеслись вопли публики и рукоплескания. Весело заголосил рожок, запели скрипки, заквакала валторна. Судя по всему, выступление Василька вызвало большой восторг в публике.
— Готовься, тебе через номер. — быстро бросил Лёну запыхавшийся артист. Он скинул маску и колпак, что-то накинул на себя, напялил низко шапочку и быстро выветрился в заднюю дверь возка.