— Что тут его? — деловито спросила женщина и открыла шкаф.
— Постойте! — запротестовал совершенно обалдевший от этого вторжения Лён. — Это же мамины вещи.
— А Сашкино где? — спросил Евгений. — Тебе-то его одёжа не нужна.
— А телевизор? — ревниво подала голос его жена.
— Телевизор на кухне. — едва проронил Лён, уже чувствуя к новым родственникам неприязнь. Хотя, какие они ему родственники? Мама с дядей Саней не была расписана.
— Это старьё?! — возмутилась женщина. — У Сашки был телевизор поновее!
— Куда новее? — отозвался из большой комнаты Евгений, рассматривая "Сони", тоже далеко не новый. — Ещё телевизоры есть?
— Нет. — ответил сквозь зубы Лёнька, раздумывая, как бы ему избавиться от этих "родственников".
— А это что? — вытащил из угла коробку с инструментами брат. — Это Сашкино.
— Забирай. — с отвращением ответил Лён.
— А постельное бельё? — уже забралась в платяной шкаф женщина.
— Ну ты, Вер, совсем уже. — засомневался муж.
— А что такого? — сварливо отозвалась та. — Я сама дарила Сашке новый комплект ещё на деньрожденье.
— Когда это ты его дарила? — изумился Евгений, перекладывая инструменты в сумку. — С чего бы это? Да ты сроду никому ничего не подарила.
— Так, где ключи от "Волги"? — бросив рыться в шкафу, спросила Верка.
Лён молча достал и бросил на стол ключи. Им нужна эта самая "Волга"! Пусть поищут на свалке!
— А от гаража? — тут же загорелся Евгений.
Лён нашёл и это.
— А документы?! Техпаспорт, страховка?! — вошла в азарт жена старшего из братьев Семёновых. И тут же ринулась к посудному шкафу.
— Убирайтесь отсюда. — свирепея от ярости, произнёс Лён.
— Как это — убирайтесь? — возмутился Евгений. — А ключи от дома в деревне. Мы ещё проверим, не украли ли вы там чего!
— Да, украли. — со злостью ответил Лён. — Телевизоры ваши выкинули — старую Дурынду и её Кварцев — Левого и Правого!
Верка с Евгением встревожено переглянулись.
— Выкинули т-телевизоры? — заикаясь, спросил брат дяди Сани. — Один "Кварц" мой был!
Лён смотрел на него и дивился, до чего же Евгений похож на своего брата — тот же дядя Саня, только постаревший, пьющий и безобразно жадный.
— Да что же это такое?! — запричитала Верка. — Нахозяйничали в доме! Не их дом был, а свекрови! Теперь наш!
Он уже чувствовал к ним настоящую ненависть — близкое горе прорвалось и выразило себя в острой злости. Ему хотелось что-нибудь разнести, чем-то напугать эту отвратительную пару.
Евгений, видимо, почувствовал, что перегнул палку, и дал задний ход.
— Да ладно. — махнул он рукой. — Фиг с ними, с дурындой и "Кварцами" — всё равно не работали.
— Нет! — кипятилась Верка. — Забирай ихний "Сони" взамен нашего "Кварца"!
— Отстань! — уже иным тоном ответил ей муж. — Берём Сашкину одёжу и телевизор, и уходим.
— Да ты что?! — взвизгнула его жена. — А комплект постельный?! А документы на машину?! Страховка-то теперь наша!
— Ну хватит, всё! — заорал на неё муж. — Хватит над Сашкиной памятью изгаляться!
— А квартира! — вдруг прозрела Верка. — Он здесь прописан?
— А что? Прописан? — с надеждой обернулся Евгений, держа в руках телевизор дяди Сани.
— Нет, не прописан. — с жалостью глядя на эту пару, ответил Лён. — А на могилу разве не хотите съездить?
— Некогда нам. — буркнула Верка, вытаскивая узел с дядисаниными брюками, рубашками, курткой и носками. — Нам ещё в деревню ехать. У нас поросёнок некормленый.
— А где могила-то? — оборачиваясь красным потным лицом, спросил Евгений.
— На Сормовском кладбище. — ответил Лён.
— А… я не местный — не знаю, где. Потом как-нибудь скатаю. А документы на гараж?
— Не знаю, где. — равнодушно ответил Лён, выпроваживая "родственничков" и закрывая наружную дверь.
— Судиться будем. — сказал ему из-за железной двери брат дяди Сани.
— Судись давай. — ответил Лён.
***
Деньги катастрофически быстро кончались, а приятели не могли вечно снабжать его карманной мелочью. Поэтому, вернувшись из школы, Лён собирался отварить последнюю большую картошину и съесть её с растительным маслом. Это было всё, что оставалось из съестного. Но, дома его ждал неожиданный сюрприз.
Едва войдя в прихожую и аккуратно разувшись у двери, Лён почувствовал странный запах — откуда-то одуряющее несло копчёной колбасой. Глотая слюни, он заглянул на кухню и обалдел.
На кухонном столе громоздились пластиковые пакеты, битком набитые всякой едой. Едва пошевелив их, Лён бросился искать по комнатам. Кто посетил его?! Мелькнула безумная мысль, что это мама и дядя Саня откуда-то вернулись, а их смерть лишь приснилась ему. Сейчас выяснится, что они вовсе не умирали, и авария на мосту, и поминки, и все посещения чужих людей — это было только страшным сном.
Но, всё лежало на своих местах, квартира была пуста, и "LJ" дядисанин на холодильнике больше не стоял.
Тогда Лён с недоумением принялся разбирать два больших пакета. Чего только там ни было: и колбаса, и сыр, и мясо, и рыба. Куча молочных продуктов, хлеб, ватрушки, сахар, чай, макароны, консервы, бананы, апельсины, лимоны. И только разгрузив пакеты, он заметил, что на пластике стола отчётливо видны следы — кошачья лапа и большая птичья лапа. Вот оно что! Это же друзья с Селембрис тайком навестили его! Они не могли нарушить запрет и встретиться с ним, зато позаботились о нём и даже оставили тайное послание — свои следы.
В тот день он наелся до отвала, напился чаю с лимоном и вдруг почувствовал некоторое облегчение в душе. Никогда бы не подумал, что обыкновенная еда может ненамного ослабить горе.
***
Так целую неделю его никто более не посещал, а потом снова явилась тётка из опеки, и не одна.
— Леонид, — позвонила она заранее по телефону. — Я нашла твоего отца.
— Что за отца? — опешил он.
— Ну как? — не удержалась она от небольшого смешка. — От кого-то ты родился.
— Так это сколько ж лет назад было! Я его не помню! — не удержался он от глупости.
— Косицын, для тебя опека со стороны отца, причём, родного — единственная возможность не потерять квартиру. — ответила она. — Уж лучше жить с родным отцом, чем угодить в интернат.
Так в доме появился настоящий, подлинный стопроцентный родственник, причём, с полным правом вселился в квартиру своей бывшей жены. А вместе с ним жена и двое ребятишек.
Звонок в дверь, и Лён, ничего хорошего уже от судьбы не ожидая, встретил инспектора опеки и рядом с ней неизвестного мужчину, которого представили Лёну как отца. Очень ему не понравился этот отец — сухой какой-то, словно старая бумага, с водянистым взглядом, серыми волосами и унылой миной. Едва войдя, отец молча сел на диван и предоставил инспектору опеки рассказать всё о нём.
— Знакомься, Леонид. — сказала та. — Это твой родной отец, Николай Петрович Косицын. Он развёлся с твоей мамой, когда тебе было два года, оттого ты его не помнишь. Николай Петрович женат и имеет двоих детей, так что у тебя, Леонид, появится новая, полноценная семья. Николай Петрович, как опекун, поселится здесь вместе со своей семьёй, потому что нормальных жилищных условий у него нет — он живёт в коммуналке, а там с детьми очень трудно. Так что, мы решаем сразу две проблемы: твоё проживание в этой квартире, и нормальные условия для двоих детей Николая Петровича.
В продолжение всей этой речи Косицын-старший смотрел куда-то мимо Лёньки, и вид родного отца радости по поводу обретения сына не выражал. Николай Петрович сухо пофыркивал ноздрёй, словно с чем-то не соглашался. Он исподлобья осматривал обстановку дома, косился на книжные полки, на палас, словно искал недостатки. Но, Лён старательно прибирал квартиру после смерти мамы и Семёнова — этим он как бы почитал их память. Все предметы в квартире несли в себе воспоминание о лучших днях, и прикасаясь к ним, Лён как бы переживал встречу с родными. Теперь же сюда въедет новая семья, и в ауру дома вторгнется что-то чужое.