У старшего из мальчиков — у Пети — была своя страсть: он обожал сидеть на подушке Лёна. Так сядет с ногами и сидит, раскрыв слюнявый рот и бессмысленно вытаращив глаза. Поэтому с некоторых пор Лён стал убирать свою постель в диван — его открыть у братьев не хватит сил. Туда же он стал прятать и свои личные вещи: одежду, учебники и даже обувь.
Перешагивая через безголовых солдатиков, разбросанных по всей комнате — это братья завладели его пластиковым войском и поотрезали ему головы — Лён добрался до дивана и приподнял сидение, чтобы достать оттуда тапки и спрятать кроссовки. Ненормальность ситуации бесила его, но лучше уж так, чем утром обнаружить, что кто-то из братьев шатался по квартире в его кроссовках, как любят это делать дети, и по невнимательности помочился в них.
В диване обнаружилось нечто интересное. Поначалу Лён решил, что новая семья совершила набег на его ухорон и решила складировать в его диван свои вещи. Но, потом оказалось, что в больших белых пакетах его ждут подарки от друзей.
— Вавила, Вещун! — с радостным изумлением Лён обнаружил, что его снова тайком посетила эта весёлая пара. Неужели они в курсе его проблем настолько, что даже знают, где прятать еду?!
Счастливое чувство охватило его. Селембрис его не бросила — они заботятся о нём, тайком обходя запреты Жребия. Однажды испытание кончится, а вместе с этим и его проблемы. Он найдёт Лембистору такого плохого человека, какого и самому будет не жалко. Если бы не Леночка, оно уже свершилось бы, и он был бы свободен. Но, Леночка не знала этого и поступила так, как считала правильным. Когда же всё закончится, он снова встретит Пафа. Он снова будет свободен оставаться на Селембрис столько, сколько пожелает. А там у него почему-то никогда не было проблем ни с едой, ни с ночлегом. И тогда плевать ему на папашу и его семью.
***
— Ты что такое сделал с замком? — с вытянутым от гнева лицом явился в его комнату отец.
— А что такое? — осведомился Лён. — Он сломан?
— Нет, он не сломан, но закрыт снаружи. — сказал Косицын-старший, весь покрываясь пятнами.
— Наверно, вы сами так и закрыли. — невозмутимо заметил Лён. — Я пришёл, смотрю: дверь не заперта. Прямо не знаю, как воры всё не вынесли. Кстати, если не дадите мне ключи, я пожалуюсь в инспекцию по делам несовершеннолетних, что вы ущемляете мои права.
— Как разговариваешь с отцом?! — в бешенстве вскричал Косицын-старший.
Лён вскочил с дивана. Он почувствовал, что ненависть заливает его разум. Руки так и чесались от желания сделать пасс, а на язык просилось одно слово.
— Какой ты мне отец. — едва сдерживаясь, сказал он. — Пошёл отсюда, пока не превратился в мокрицу.
— Ты лишён ужина. — внезапно обретя ледяное спокойствие, ответил отец.
— Пошёл ты… — уже спокойнее ответил Лён, возвращаясь к последнему, что оставалось у него в этом доме — к дивану.
***
— Ну, что я сделаю с этим мерзавцем? — уныло отвечал на плаксивые жалобы Раи Косицын-старший. — Ну, знаю я, что ты его боишься. Я сам его боюсь.
Глава 23. Материалы следствия
В понедельник в школу наведался сам главный магистр Кризисного Центра по устранению вредных магических влияний — Павел Андреевич Чумакович. О новшествах в образцовой средней школе прослышали богатые спонсоры из заграницы и желали видеть, как продвигается идея. Вот магистр и спешил проверить, всё ли хорошо, и не ударит ли Вероника в грязь лицом при виде европейцев. Павел Андреевич придирчиво осматривал школу, проверяя, нет ли на пантаклях жвачки и не расписали ли всякими словами стену возле кабинета магии.
Кирилл Никонович был в курсе, что шеф прибыл в школу проверять его, и уже бежал навстречу с великолепной новостью.
— Павел Андреич! — Базилевский запыхался. — Я хотел вам рассказать… Тут такое обнаружилось! Представьте себе, тут, прямо в этой школе учится такой парень! Такие явные магические способности!
— Ну, что такое, Кирилл? — недовольно отозвался мэтр. — К чему такой шум? Да что такое можно обнаружить в обыкновенной средне-образовательной школе?
— Честное слово, магистр! Это настоящий талант! Я сам сначала не поверил, думал — фокусы! Но парень в самом деле мощный маг! Только практика у него какая-то другая. Я не мог обнаружить ни одного пассажа из наших пособий!
— Тебе не померещилось? Знаешь, средне-статическая школа — это такая яма! Тебя, наверно, ученики замучили. Мне тут директриса рассказала, какие страдания они испытывают с современной молодёжью.
— Да нет! Я совсем про другое! Ну, Павел Андреич, вы слушаете меня?! Я же говорю вам: необыкновенные способности!
— Послушай, Кирилл, мне некогда. Я здесь по делу. Надо шефам показать наши достижения. Я думаю, что эта школа — только первый шаг в деле внедрения магической науки в образовательный процесс. И…
— Ну что такое! — Базилевский даже застонал. — Ну вы прямо, как завуч эта — Кренделючка! С одной стороны: учитесь, дети. А с другой: зачем вам это надо?
— Вот именно. — возобновил свой бег магистр. — Ты слушай Кренделючку, Кира, слушай. Большого опыта и редкой мудрости мадам. С чего ты взял, что школе магов нужны такие вундеркинды, как этот парень? Ты хоть понимаешь, что с нами будет, если среди таких, как ты, как я, появятся настоящие таланты? Да-да, мой милый, не делай такие дивные глаза! Ты абсолютный бездарь, Кира. И вся твоя магия — одна сплошная лажа. Как, впрочем, и учебники, по которым ты с таким усердием штурмуешь основы трансцендентального. Да и сама трансцендентальность — полное фуфло. Но она нас с тобою кормит. И получше, чем среднестатистическая школа кормит свой педагогический состав. Всё образование, чему бы оно там ни учило — большая, сытная кормушка. Я думал, ты давно всё понял. Я поставил тебя на эту должность не для того, чтобы ты учил учеников. И не затем, чтобы ты искал таланты. Помни, Кира, таланты — наша гибель! Что буду делать я в качестве магистра, приди в наш Центр какой-нибудь волшебник со своей, как ты говоришь, отдельной практикой? А что будешь делать ты? Смотреть ему в рот и записывать изречения? А может, будешь мыть пробирки? А потом ко мне придут мои ученики и спросят: как же так, наш уважаемый, чего ради мы кидали деньги в вашу кассу? К чему-де всё это множество аксессуаров? Да и попрут меня с высокой кафедры. А я на это дело жизнь угрохал. Сколько пыли в нос пускал, с оппонентами ругался, ездил по конференциям международным, у меня награды, звания и степени. А кто тебя, Базиль, от армии отмазал? К тому же лавка здешняя у нас прекрасно прижилась. Доход приносит. Так что забудь, мой милый, про всякие там самородные таланты. От них одно лишь беспокойство.
— Вот как? — невесело удивился Базилевский. — Скажите, Павел Андреич, только честно, а вы сами-то верите в существование астрала?
— Вот до чего мы, значит, докатились! — усмехнулся мэтр. — Ну ладно, так и быть, скажу: не верю. И тебе советую не увлекаться. Не ровен час, с ума сойдёшь. Впрочем, я понимаю: это возраст. Я сам вначале всё пытался духов вызывать. Ну а потом понял, что к чему. Послушай своего наставника, Кирилл. И запомни: это не игрушки. Если бы ты был хоть чуть умнее, то сразу бы сообразил: наше счастье, что астрал не существует!
— Как?! — отшатнулся поражённый до глубины души Кирилл.
— Соображай сам, ученик чародея! Если существует чёрт, то простая логика подсказывает: должен быть и Бог! А в таком раскладе мы с тобой за наше ремесло должны гореть в аду! Да ладно, не пугайся, всё нормально. Никто за нами с неба не следит и никто на нас досье не пишет. Так что забудь про этого Косицына. Дураком не будь и не хвали его, особенно прилюдно. Он ещё год отучится, а там избавимся мы от него. Десятый класс ему заказан.