— Ты совсем идиот? — осведомились в ответ. — Где ты видел, чтобы паладин Доэра песне поддавался? — он мотнул головой на стройный ряд в сияющих доспехах.
— А раньше? — ничуть не смутившись, поинтересовался тот.
Темные глаза опять вспыхнули яростным пламенем и тут же погасли:
— А раньше я в отключке был, — язвительно прошипел в ответ явно раздраженный полукровка. — Я в себя пришел, когда уже ваша «теплая» компания присоединилась.
— Приятно сознавать, что ты столь разумно оцениваешь ситуацию, Ран.
Пленники повернули голову, взглянув на подъехавшего к клеткам человека.
— Еще бы я её не оценивал, старый извращенец, — внезапно взбесился бард. И под всем слоем грязи внезапно стало видно насколько он молод: — Ты чего наплел паладинам?! Я — поклоняющийся Рою! Ублюдок, что по недоразумению явился миру?! Или ты поведал ему правду о своих истинных намерениях?!
— И что это за намерения, по твоему мнению? — Урик проявил очередную порцию любопытства.
Вопрос орка словно послужил катализатором, который полностью сорвал печати на самообладании полукровки:
— А ты взгляни в его похотливые бегающие глазки, — яростно прошипел бард, извиваясь в своих путах. — Смотри внимательно, орк! Потому что в этих глазах судьба слишком многих полукровок и вашего народа и эльфов! Одно, что слюну не пускают!
Орки недоверчиво окинули взглядами сухую фигуру колдуна, узкое лицо со змеиными губами и дряблой кожей. Тяжелый сомневающийся взгляд Урика встретился с глазами человека, и сильные руки сжали прутья решетки, так словно надеялись её сломать.
— Но... ты же... мальчишка...
— И что?! — хохот полукровки был полон злобы. — Думаешь, извращенное сознание людей не придумало, как это делать, если раб того же пола, что и хозяин?!
— Что ты плетешь?! — колдун скривил губы. — И это пытается сказать мне ублюдок орка и эльфийки, воспитанный при храме Лейлы?!
Пленник внезапно успокоился и его голос снова приобрел мелодичность. И только легкие искры догорающего гнева все еще окрашивали края интонации огненной каемкой:
— Именно там я и узнал о многих интересных вещах, практикуемых среди людей. И именно там меня научили видеть намерения таких как ты. Мой наставник догадывался, что с моей внешностью, мне не раз придется сталкиваться с тем маслянистым блеском, что ты прячешь на дне своей души.
— То, что он говорит, правда? — гулкий голос вмешался в странный разговор. Паладин Доэра возвышался над колдуном, как гора над мелким холмом. — Скажи, колдун. Правду ли сказал твой пленник?
— Что?! — тот волчком развернулся к паладину. Но тот смотрел сквозь прорези забрала, и невозможно было понять, что там прячется в темноте шлема. Но невозмутимо звучал его голос:
— Потому что если это правда, то ты совершаешь преступление. Полукровка он или нет, но по меркам эльфов и орков — еще дитя, совершеннолетие которого наступает лишь в восемьдесят лет, а его возраст Доэр показывает мне около тридцати лет. И я обязан взять это дитя под свою защиту...
— Дитя?! — в глазах колдуна блеснуло настоящее безумие. — Дитя?! Ран Разбойник и дитя?!
— О, — глухое забрало повернулось в сторону клетки. — Я слышал это имя. Но оно принадлежит барду. Очень хорошему барду...
Кривая улыбка была ему ответом. И в это момент прозвучал голос внезапно успокоившегося колдуна:
— Как бы то ни было, паладин Доэра, но это МОЙ пленник. А ВАШ собственный кодекс, не допускает даже мысли о том, чтобы покушаться на чужого пленного. Мы охотники за головами, и голова конкретно этого преступника заказана. Мы выполняем Заказ. И не вам решать судьбу этого создания. Так что занимайтесь своими орками!
Над дорогой повисла тишина, вся колонная стояла в ожидании решения спора. А потом паладин молча развернул коня, отправляясь в начало колонны. Колдун был в своем праве.
— Проклятые смертные! — прорычали из клетки орка.
Бард лишь сверкнул темными глазами.
— Что встали?! — колдун обернулся к своим людям. — До Чило еще несколько дней пути! А мы тут стоим посреди дороги, как столбы!
— О, — вы собираетесь в Чило? Позволите ли к вам присоединиться? — мурлыкающий мягкий голос выбрал ту самую секундную задержку, между приказом колдуна и ответом его подчиненных, сразу обращая на себя внимание.
Он стоял на обочине, легкий и стройный, в слегка потрепанной, но добротной одежде, с небольшой котомкой за левым плечом. Каштановые волосы волной ложились на плечи, и вот странность, не несли на себе ни единой пылинки. Зато над левой бровью в челке запуталась яркая зеленая травинка. Темно-зеленые глаза чуть жмурились от полуденного солнечного света.