— Допелся, — уныло заметил он инструменту. — Если бы я был извращенцем каким-нибудь, то подумал бы, что влюбился... но тогда не относился бы к нему, как к малышу... он... брат? Друг?
— Простите, что прерываю ваши, несомненно, глубокие размышления, — внезапно прервал его чей-то голос.
Бард почти недовольно поднял голову. Перед ним стоял щеголеватый тип лет двадцати пяти — тридцати. Тщательно расчесанные волосы золотистым водопадом опускались на расшитый воротник рубахи. И из-за спины выглядывал гриф гитары. Ран скривился. Менестрель классический.
— Мое имя — Ивица Серенада.
— Никогда не слышал, — пожал плечами бард.
Щеки Серенады вспыхнули, и он едва сдержался. Но продолжил уже более напряженным голосом:
— Мы зашли с друзьями немного отдохнуть и увидели вас. Инструмент в ваших руках позволил нам предположить, что вы претендуете на звание менестреля.
А вот это уже было явно завуалированное оскорбление.
— Не претендую, — отрезал Ран. — Это все?
От неожиданности Серенада растерялся, а в таверне наступила почти мертвая тишина.
— Тогда зачем ты держишь в руках благородный инструмент? — на помощь товарищу поспешил один из его друзей. Судя по всему, тоже менестрель, но, в отличии от Серенады, он выглядел даже как-то простовато в своих темных одеждах. Лишь алый плащ ярким пятном окутывал его на удивление атлетическую фигуру. Абсолютно седые волосы спускались ему на плечи, а морщинистое лицо, казалось, привыкло дарить улыбку всем.
— Потому что умею играть, — спокойно отозвался полукровка.
— Значит ты не менестрель? — разочарованно протянул Серенада.
— Нет, — скривился тот, как будто ему в рот попало что-то кислое. — Вам больше от меня ничего не надо? А то мне хотелось бы приступить к еде и вернуться к тем размышлениям, от которых вы меня так нелюбезно оторвали.
Пожилой менестрель в алом плаще внезапно к удивлению всех, а особенно своих спутников, склонился в низком поясном поклоне:
— Может Ран Аларик Кали оказать честь бедному менестрелю и споет всего одну песню?
Юноша с интересом взглянул на него:
— Ты знаешь меня?
Менестрель медленно выпрямился и кивнул:
— Я слышал о тебе. Огненно-рыжие волосы, скверный характер, прекрасное лицо... я мечтал о встрече с Раном Разбойником, чей голос по слухам настолько прекрасен, что завораживает самых свирепых и очаровывает даже тех, кто не обладает слухом.
— Что?! — ахнул кто-то за его спиной. — Бард?!..
Ран улыбнулся:
— Теперь я вспомнил тебя. Ты — Алый Плащ. Я слышал твои песни.
Тот снова поклонился. Правда, уже не так низко:
— Надеюсь, слух они не резали.
— Учитывая, кто их пел, — задумчиво проговорил бард... — Я понял тогда, что хотел бы услышать их в твоем исполнении.
— Обмен? — хитро улыбнулся седовласый.
— Договорились, — ни на мгновение не задумываясь ответил полукровка, протягивая руку.
Пока они скрепляли соглашение, шустрые посетители, понявшие, что могут получить бесплатное представление, расчистили середину зала.
— Ты хочешь услышать что-то конкретное? — поинтересовался Алый Плащ.
— Давай для начала то, что у тебя вертится на языке, — явно погруженный в какие-то свои мысли, ответил бард. Менестрель внимательно вгляделся в него и кивнул, соглашаясь. Похоже, они своей просьбой оторвали юношу от сочинения какой-то песни, не иначе. Поэтому он так раздраженно отреагировал на Серенаду.
Бард протянул ему свою гитару. Чуткие пальцы менестреля пробежались по струнам, и Алый плащ с восторгом поднял взгляд на Рана:
— Какой прекрасный инструмент! Кто его создатель?
Бард покачал головой:
— На нем нет клейма мастера. Это подарок от... друга...
Если менестрель и заметил заминку, то не подал вида. Наступила тишина, а потом струны отозвались на первое прикосновение пальцев, а может быть души...
Ран открыл глаза, и в помещении воцарилась зачарованная тишина. Алый Плащ плакал, не замечая этого. Но бард уже не видел ни посетителей, ни менестрелей, ни своего соперника по Песне. Какая-то дисгармония в тенях залы привлекла его внимание, и через мгновение он поднялся на ноги, отставляя гитару. Люди расступались перед ним, словно зачарованные. А еще через мгновение, он остановился перед густой тенью у дверей и встревожено взглянул в зеленые глаза.