Росомаха поднял руки, и прохладные кончики пальцев коснулись висков барда. Ран содрогнулся от ярких видений, ворвавшихся в его мозг.
Руки убийцы соскользнули, но не успели опуститься, огненноволосый бард перехватил их и внезапно поцеловал каждую ладонь, а затем потянулся вперед, и его губы коснулись лба Росомахи.
И во все еще зачарованную тишину вплелся голос полукровки:
— Тот кто пытался убить Песню, недостоин благословления богов и их мести за него. Менестрель не должен убивать, алкая крови. Твоя душа может быть спокойна.
Мало кто из присутствующих что-то понял, но не менестрели. Алый Плащ сделал шаг вперед. Слезы уже высохли на его щеках, а глаза полыхали гневом:
— Прости меня, бард, но...
Ран ровным голосом предупредил его вопрос:
— Он убил менестреля, защищая свою жизнь. Менестрель. Ни боги, ни люди, ни кто-либо другой не заберет у меня его жизнь. Он... — бард внезапно устал объяснять. — Тот, кто подарил мне гитару.
Проницательный взгляд пожилого барда метнулся на Росомаху:
— Менестрель действительно пытался убить вас? За что?
Убийца высвободился из рук полукровки:
— За деньги, уважаемый менестрель, — его полуулыбка была кривоватой. — За деньги.
Алый Плащ нахмурился:
— Это серьезное заявление. Вы можете не опасаться суда менестрелей. Только что под свою защиту вас взял бард. Но с вас затребуют свидетельство.
— Невозможно, — отрезал Росомаха. — Завтра я должен уехать из города.
Менестрель растерянно взглянул на Рана. Но тот даже не шелохнулся. Он задумчиво смотрел на Росомаху.
Но в этот момент в себя пришли остальные спутники Алого Плаща. Серенада возмущено подступился к убийце:
— Ты утверждаешь, что на тебя напал менестрель?! Это ложь! Менестрели не убивают!
— Убивают, — оскалился Рас. — Особенно когда входят в Гильдию Убийц и получают деньги и Заказ от главы Гильдии.
— Т-ты!.. — задохнулся тот.
Его пожилой товарищ внезапно вздрогнул и внимательно вгляделся в усталого юношу перед собой.
— Сегодня действительно очень необычный день, — пробормотал он себе под нос. И прикоснулся к плечу Серенады, заставляя его замолчать. — Как твое имя, мальчик?
— Мария-Александр, — полуулыбка скользнула в его глазах. — Ты вспомнил меня.
— Да, — склонил голову Алый Плащ. — В прошлый раз я видел тебя мельком в тенях. Я всего лишь менестрель. И тогда смог уловить аромат Песни, только когда меня ткнули носом в неё. И снова я чуть было не прошел мимо.
— О чем ты говоришь? — в голосе Серенады слышится явственный ужас, и бард с внезапным одобрением смотрит на этого щеголя, а из менестреля может получиться неплохой певец.
Алый Плащ не ответил своему спутнику, он медленно поклонился Рану:
— Меня гложет зависть, бард. Разбойник. К твоему дару, к твоему чутью и, — он кивнул на Росомаху. — К твоей Песне. И еще я очень благодарен тебе... Сегодня я получил больше, чем смел рассчитывать, отправляясь на этот Сбор. Я уже не пойду на него, утром я уеду из города, потому что получил все, что хотел — вдохновение и касание настоящей Песни Эмира.
— Но!.. — Серенада чуть не плакал. — Он же убил!..
— Нет, — покачал головой пожилой менестрель. — Ты еще молод и не знаешь, что Песням дозволено многое из того, что нам кажется преступлением.
— Я тоже завидую тебе, Алый Плащ, — внезапно тихо ответил Ран. — Ты способен сам решать свою судьбу, не опираясь на дар и видения, не подчиняясь Зову Песни и Легенды... И... спасибо...
И уже бард склонился перед менестрелем в легком поклоне.
— Я буду ждать этой песни, Разбойник, — выдавил из себя потрясенный менестрель и быстрым шагом вышел из таверны. Остальные неуверенно последовали за ним, притихшие и недоумевающие.
Посетители таверны с испугом смотрели на оставшихся двоих. Разговор и спор были довольно тихими, но даже мимики и движений хватило понять, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
— Рас, — голос барда звучал почти ласково. — Ты в курсе, что ранен?
Зеленые глаза наполнились искренним недоумением:
— Где?!
Бард усмехнулся и коснулся его рубашки. С правого бока, она полностью пропиталась уже засыхающей кровью, повиснув ошметками.
Убийца недовольно поморщился. Вот уж действительно незадача.
— Ничего страшно, — он поднял глаза на Рана. — Все уже зажило. Я же уникальное создание.
Он лукаво улыбнулся и, внезапно, стал серьезен:
— И как только вернутся орки — сматываемся из этого города.
Полукровка кивнул и подхватил гитару:
— Пошли наверх. Тут слишком много ушей.
Хозяин таверны провожал их почти благоговейным взглядом. События этого дня, развернувшиеся в его таверне, надолго сделают его заведение, одним из самых популярных.
Храм Совирага возвышался над всеми строениями этого города, и я удивился, как мы сразу его не заметили. Теперь после сна о Росомахе, я с уверенностью петлял по улочкам, пытаясь достигнуть храма. Целители — мирный народ, но продать пару нормальных лошадей вполне способны. И что уж лукавить, я рассчитывал на ареол, которым одарил меня Совираг. Я не сомневался, что истинные жрецы смогут его разглядеть, и мы получим полноценную помощь.
И я не ошибся.
Смотритель храма медленно поклонился. Неглубоко, но достаточно, что бы понять, что он увидел во мне не простого воина.
— Приветствую, — поклонился я с уважением.
— И тебе мой привет, — кивнул он.
Смотритель был уже стар. Я не знал сколько ему может быть лет. С целителями сложно угадать, они излечивали себя еще быстрее, чем других. Но у него были седые длинные волосы и очень старые глаза насыщенного, словно грозовое небо, серого цвета.
— Могу ли я помочь тебе?
— Можете, — я вздохнул. — Мне хотелось бы посоветоваться с вами, мудрейший. И попросить об услуге.
Он пожал плечами:
— Пока я не услышу что за совет нужен тебе и о какой услуге идет речь — ничем не смогу тебе помочь, странник. Пройдешь ли ты внутрь храма?
— С великим удовольствием, — чуть поклонился я.
Статуя Всеотца богов смотрела на нас... умиротворенно. В этом храме действительно чувствовалось нечто светлое. Я улыбнулся — похоже, здесь не требовалось присутствие лично бога, чтобы храм был полноценно благословлённым.
— Хорошо у вас тут, — искренне признал я.
— Это хорошие слова, особенно для того, на ком личное благословление нашего бога. Хотя ты не жрец и не воин Совирага.
— Это истинная правда, — кивнул я и, по приглашающему жесту жреца-смотрителя, сел рядом с ним на небольшую скамейку. — Совираг даровал мне свою покровительство на целый год. И это один из пунктов моей проблемы. Я хотел бы посоветоваться с вами о божественных долгах и... попросить лошадей для дальнейшего путешествия.
Он мягко улыбнулся, но глаза остались серьезны:
— Расскажи мне сначала о божественных долгах. Это звучит... занимательно.
Мы проговорили с ним достаточно долго, и в итоге я утвердился в своем решении и словах Марека: долги богов — это последнее, что мне нужно в этой жизни. Защита Совирага по истечению года… смотритель провел ритуал на месте сразу — я признал защиту Всеотца от взора его дочери на год в качестве уплаты долга. Совираг взял на себя долг за проступок дочери добровольно, я согласился с его вирой. Более Всеотец мне ничего не был должен.
От долга же мнимого или нет, но смотритель одобрил план отказа от долга в одном из храмов Мрака. Жаль вот только в Бельгире...то есть в Егаре, это же надо было так исковеркать название города за тысячелетия, не было ни одного храма Роя.
А вот насчет лошадей… мы торговались так, что я невольно проникся уважением к торговой жилке смотрителя. В итоге я заплатил ровно столько, сколько он назвал в самом начале. За обеих лошадок, спокойных норовом и выносливых, а так же способных найти дорогу обратно в Храм из любой точки мира, если их отпустить домой или... потерять.
В трактир я вернулся аккурат к обеду, где добродушная жена трактирщика накрыла на стол ароматный суп и молодого поросенка, зажаренного на углях.
Марек взглянул вопросительно, и я кивнул удовлетворенно. Под веселую болтовню Тамиры, мы расправились с обедом и начали спокойные сборы в дальнейший путь.
Через два часа, мы уже выезжали из города в сторону Великого Александира.