– Я не понимаю тебя, воин, – Торин непроизвольно сделал шаг вперед. – О какой метке ты говоришь?! Откуда ты знаешь о моем служении Великой Лейле?!
Воин ошарашено выдохнул, словно из него выпустили весь воздух, и замолк, растеряв все слова. Потом резко развернулся и вытащил из-за спины начищенный до блеска круглый щит.
– Смотри, парень. На свой лоб смотри, дубина!
Юноша уставился в зеркальную поверхность щита, частично искажавшую, но все же позволявшую разглядеть на лбу у своего отражения два синих лепестка, сидящих точно над переносицей. Там, где его лба коснулись прохладные мягкие губы Богини.
Он очень осторожно коснулся кончиками пальцев метки и потер её. Лепестки были гладкие на ощупь и чуть прохладные, края лепестков сливались с кожей лба, словно были её неотъемлемой частью.
– Это?..
– Метка Лейлы, – подтвердил страж и с неожиданным сочувствием добавил. – Не знал?
Торин лишь ошеломленно покачал головой.
– Русан! – ленивый окрик из сторожки заставил воина чуть напрячься. – Ты там не уснул часом?! Твоя смена через пять минут заканчивается.
– Да, я помню, Лирит, – откликнулся он и снова повернулся к путнику. – Вот что парень, надень-ка эту повязку на лоб. Все лучше, чем светиться меткой.
– Но...
– Такое сейчас довольно часто случается. Но времени на объяснения нет, так что, давай так: ты одеваешь повязку, я сейчас сдаю смену, и мы идем в какой-нибудь трактир перекусить, где и обменяемся парочкой историй: я тебе, ты мне.
Через полчаса Торин уплетал за обе щеки какую-то горячую мясную похлебку, а Русан вполголоса рассказывал:
– Ты слышал когда-нибудь легенду о Пирисе и Ольгаре? Нет? Ну ты и темнота, пацан. Так вот. Легенда легендой, менестрели много чего напели, однако по этой истории Пирис и Ольгар были лучшими друзьями. А потом у Пириса что-то в мозгах повернулось, и он убил всю семью Ольгара.
Торин чуть не подавился похлебкой, но Русан продолжал, будто не замечая:
– В общем, только одного не учел Пирис, не добил он Ольгара. Тот же решил отомстить. Он долго гонялся за своим старым дружком, пока в итоге не настиг его в этом самом городе. Но чтобы уж наверняка изловить и покарать негодяя, он позвал на помощь оборотня, из темных, и его друга – жреца Лейлы...
Торин вытаращил глаза:
– Оборотни же нечисть?!
Русан покачал головой:
– Из какого леса ты выполз, малец? Дальше слушать будешь?
– Буду, – покорно кивнул юноша, делая себе заметку узнать об оборотнях побольше.
– В общем, друг оборотня оказался не простым там каким-нибудь жрецом, а самым настоящим Верховным. Он Пириса соблазнил, а потом на алтаре Роя, которому Пирис в услужение подался, разделал как жертвенного барашка.
Торин опять чуть не уронил изо рта кусок хлеба:
– Разве этот Пирис был девушкой?!
– С чего бы это? – Русан вгляделся в своего собеседника и захохотал. – Ты откуда свалился такой наивный? Ну да ладно, об этом не мне тебе рассказывать, кто и как кого соблазнять может, а суть в том, что, спустя несколько месяцев, начались странности в городе. Некоторые жители, проснувшись поутру, внезапно обнаруживали у себя над переносицей, – он коснулся кончиками пальцев места, где у Торина синели лепестки, сейчас надежно прикрытые грязноватым головным платком, – вот такие же значки... у кого один, а у кого и два бывало. Не очень много таких, но все же было. Только вот все равно в городе в основном жрецы Роя заправляют по религиям, вот и получается, что они таковых сразу отлавливают. А некоторых на месте рубят, когда возиться неохота... и слово им не скажи... в своем религиозном праве – разборки между жрецами никого, вроде как, касаться особо не должны... Вот и мой братишка младший... – в голосе воина появилась горечь. – Так же поутру проснулся с лепестком посредь лба. Не просил он такой милости... да и к Лейле какое такое отношение? Разве что мать рассказывала, что какой-то из дедов наших ей служил... Брат хотел до храма Доэра дойти, вдруг там скажут, что ему теперь делать. Да только не дошел... хотя с повязкой на лбу был, знал, чем грозит, а все равно... никто не видел, как оно было, – Русан тяжело смотрел куда-то мимо Торина, словно уже не замечая того, кому все пересказывал. – Его нашли ближе к вечеру... ребята знакомы со мной были, да и брата моего знали, так что тело к нам принесли... вот такие дела, пацан.
Он замолчал, словно заново переживая день смерти брата, а Торин задумчиво жевал, напряженно обдумывая, что ему рассказали. Но только открыл рот, что-то спросить, как куртка на груди шевельнулась, и наружу высунулась сонная мордашка Сашки. Он принюхался, шевеля тонкими крыльями носа, и чихнул. Русан вытаращил глаза. А Торин почесал надбровную дугу дракончика и поинтересовался: