– А-а! Мне стало скучно, и я решил размяться! – поймав мой взгляд, юноша к моему удивлению мгновенно понял, о чем я думаю, и, опустив топор на пол, смущенно потрепал волосы на затылке. – Не беспокойся, рука почти не болит! К тому же я всю тяжесть переношу на другую, здоровую, руку. Ничего страшного, правда. Да и твоя мазь просто волшебная! После сна совсем не жжет порез.
– Хорошо-хорошо, – примирительно выставила вперед руки.
– Ты поела, Риса?
– Нет, – пожала плечами. – Я не хочу.
– Ты болеешь, – сурово произнес жрец, приблизившись. – Тебе нужны силы.
– Не волнуйся, все со мной в порядке.
Ик-су недовольно покачал головой и, взяв меня за руку, вышел из сарая, направляясь обратно к дому. Вновь скрываться в помещении мне не хотелось. Погода сегодня прекрасная, особенно в сравнении с предыдущими днями, поэтому не хочется тратить драгоценные мгновения на полумрак кухни. Юношу мое желание остаться на улице не смутило и, постелив на крыльцо теплое покрывало, он скрылся в доме, вскоре вернувшись с двумя кружками, над которыми тонкой струйкой поднимался белесый пар. Есть я категорически отказалась, но ворчащий жрец все-таки вынес небольшое яблоко, упрямо всунув то мне в руку.
Проглотив небольшой кусочек, я поморщилась от кислоты и перевела взгляд на устроившегося рядом юношу. Ик-су расслаблено потянулся, подставив лицо мягким лучам солнца и безмятежно глядя на бледные нити размытых облаков, неспешно скользящих над вершинами скал. Положив яблоко, я откинулась на спину, устроив голову на руках и по-прежнему не сводя взгляда с отдыхающего юноши. Сейчас его волосы вновь были собраны в небрежную косу и стянуты почти сливающейся с ней тонкой лентой. Меня охватило вздорное желание коснуться его волос, и, подскочив на ноги и бросив, что скоро вернусь, я забежала в дом, где взяла свой гребень.
Выйдя на крыльцо, я опустилась на покрывало за спиной жреца, но отвлеклась и, удивленно перегнувшись через его плечо, посмотрела на ловкие движения длинных пальцев, складывающих что-то из листа бумаги. Решив все же вернуться к этому после, я села обратно и невесомо провела ладонью по волосам юноши, неловко вздрогнувшего от моего прикосновения. Посмотрев на меня вполоборота, Ик-су недоуменно моргнул, и, фыркнув, я несильно стукнула его по голове, заставив сесть прямо и не вертеться, а после развязала узкую ленту, положив ее рядом.
Пряди волос спутаны, вероятно, юноша их сегодня и не расчесывал, но все же мне удалось расплести косичку, и я задумчиво посмотрела на расческу, думая, с чего лучше начать. Остановив свой выбор на кончиках, осторожно коснулась тех острыми зубьями деревянного гребня. Судорожно выдохнув, Ик-су опустил голову к груди, позволяя мне свободно касаться его. Теперь с каждым проходом расчески волосы становились мягче и все больше напоминали расплавленное солнце, стекающее по плечам юноши. Когда зубья гребня больше ни разу не зацепились, я отложила расческу и провела руками по светлым волосам, касаясь кожи кончиками ногтей.
Перехватив мои руки, жрец трепетно коснулся тыльной стороны ладони.
– Спасибо, Риса, – приглушенно выдохнул он.
– У тебя приятные волосы, я говорила? – протянув юноше ленту, вновь села рядом, с наслаждением вдохнув влажный воздух, наполненный множеством запахов, пробужденных ледяным дождем. Вновь посмотрев на жреца, опустила взгляд на его руки, перебирающие между пальцев причудливо сложенный лист. – Что это?
Жрец с улыбкой протянул мне на ладони бумажный цветок
– В некоторых частях этой империи люди верят, что каждый из пяти лепестков такого цветка символизирует самое важное, что составляет жизнь определенного человека. С обратной стороны на лепестках выводятся краской названия этих вещей или же имя любимого человека. Так же можно написать о том, что ты желала бы видеть в своей жизни. Глупостью, наверное, считаешь все это, да?
– Если веришь в это, то нет.
– Хочешь попробовать? – спросил юноша, протягивая новый лист бумаги.
– У меня руки дрожат, – попыталась возразить я, но Ик-су придвинулся ближе и вложил мне в ладони квадратный лист, попутно начав объяснять, как нужно сложить и закрепить его. От близости жреца, словно бы невзначай поглаживающего меня по волосам, я совсем не могла сосредоточиться и, хоть старалась следовать всем указаниям юноши, цветок у меня так и не получался, а бумага уже порвалась в нескольких местах. Нервно смяв лист, я покачала головой. – Не могу. Давай лучше не будем проверять мое терпение. Видят боги, его не так уж и много.
– Не переживай, – на мои руки легли теплые ладони юноши. – Все получится.
Он вновь повторил все указания, ненавязчиво направляя движения моих пальцев. Как странно: он везде спотыкается и постоянно роняет все из рук, но такой изящной работы я не встречала ранее. Все изгибы и грани его цветка ровные и четкие, сложенные не более одного раза и сплетающиеся в удивительно схожие лепестки. В этот раз при помощи Ик-су мне удалось сложить бумажный цветок, пусть и получившийся немного измятым. Подняв его над головой и заслонив им солнце, прищурилась, разглядывая резкие линии изгибов и рисуя в своем воображении витиеватые пять храмов, где находят приют священные мечты людей.
День уже близился к закату, и в воздухе стала явственно ощутима привычная вечерняя прохлада, легкой дрожью скользнувшая по телу. Бережно опустив бумажный цветок на покрывало возле себя, я с упоением посмотрела на вспыхивающие золотом кроны деревьев. Отсюда казалось, над лесом разливается раскаленная лава, лаская огненным языком стволы и листья, лениво стараясь дотянуться до каменных склонов ближайших скал. Небо окрасилось оттенками фиолетового, словно в неистовой страсти слились голубизна дня и пламя заката. Глубоко вдохнув хрустальный воздух, невольно подумала, что это мой самый нежный и приятный день.
Никогда прежде я не думала, что в мире так много красок, а запахи столь остры и чувственны. Прежде окружающее, словно было покрыто для меня мутной, серой пеленой. Когда все чувства застывают в глубинах души, мир вокруг точно так же замирает. Но с появлением в моей жизни Ик-су врата в храм моей души начали открываться, позволяя мне ощутить пестрый вихрь, сливающийся в целую вселенную. Мне всегда внушали, что нужно искать опору в себе, а считать другого человека важнее остального мира и себя самого – глупо; подобное отношение лишь унижает, отражая твою никчемность и слабость. Однако сейчас я думаю, они ошибались.
Не страшно найти опору в другом. Не страшно любить его сильнее вселенной. Если ты действительно любишь человека, оставляя за ним свободу и уважая его, а не слепо жертвуя жизнь самолично выдуманному идеалу, чьими свойствами ты наградил избранника, то никогда не унизишь себя этим служением. И думаю, со временем я смогу полюбить Ик-су, сильнее самого важного для меня в этом мире – сильнее неба. Мои мысли прервало невесомое прикосновение жреца.
– Риса, – склонившись, обратился он ко мне, – я прошу тебя остаться.
– Остаться здесь?
– Нет... – прошептал Ик-су, почти касаясь моих губ, – остаться со мной.
Обвив шею юноши руками, я расслабленно выдохнула, отвечая на его робкий поцелуй. Была ли наша встреча предначертана судьбой? Не знаю, но я счастлива, что дороги наших жизней в один день пересеклись среди множества извилистых путей, и я обрела такого прекрасного мужчину. Мне так же не дано знать, сколько еще продлится моя жизнь, да и знать я этого более не желаю. Ведь теперь каждое мгновение проведенное рядом с Ик-су для меня будет истинным чудом, наслаждением и подарком небес. Мое мерное существование вдребезги разлетелось, обратившись истинной глубокой и чувственной жизнью.