Спустившись на берег по неровной, обрывистой тропинке, я постелила возле одного из разваленных по берегу массивных камней плащ и села на него, подобрав под себя ноги и прислонившись лбом к шершавой, холодной поверхности камня. Стук в голове лишь усилился, а дышать стало еще тяжелее; я ощутила как кислота, словно сжигает меня изнутри, подбираясь к горлу. Поднявшись на ноги, я хотела приблизиться к озеру, надеясь, что мягкая вода приведет меня в чувство, но легкие обожгло болью, и мир провалился для меня в пустоту.
***
«Дыши!» – звоном разнеслось в моем сознании, заставив тьму дрогнуть и с гулким стоном осыпаться кривыми осколками. Вздрогнув, я сделала глубокий вдох, ощущая в груди жар, словно мое тело наполнили раскаленными углями, и постаралась открыть глаза. Солнце еще не поднялось над скалами, значит, я была без сознания не так уж и долго; приподнявшись, коснулась пальцами саднящего горла. Подобное случалось довольно часто, но сознание я теряла лишь несколько раз за все время. Как же жжет. Из потайного кармашка, который случайно обнаружила в рукаве данного жрецом балахона, я вытащила небольшую круглую баночку, почти плоскую и с нанесенным на поверхности витиеватым орнаментом. Мазь, хранящаяся в ней, не поможет мне выздороветь и не остановит гниение внутри, но вязкий и теплый запах зверобоя, природного воска и целебных травяных масел успокаивает меня и заглушает боль, которая утихает и сворачивается крошечным горячим шариком где-то в груди.
Когда дыхание выровнялось и отступила тошнота, я приблизилась к краю берега и, сбросив обувь, по щиколотку зашла в воду, склонившись к прозрачной глади; зачерпнув бодряще прохладную воду, плеснула ее себе на лицо, ощущая стремительно стекающие по шее капли. Через несколько минут ноги сковал холод и, поежившись, я вышла на берег, кутаясь в длинные полы плаща. Потихоньку боль начала утихать, а жжение и тяжесть в голове почти исчезли, уступая место странному покою. Спрятав обратно баночку с целительной мазью, опустилась на небольшой камень, откинув голову и глядя на медленно тянущиеся по небосклону кучерявые облака.
Позади раздалась шелестящие шаги и, приблизившись, Ик-су встал рядом.
– Все хорошо, Риса? – коснулся он моей щеки. – Я потерял тебя.
– Да, – как можно безмятежнее улыбнулась я, – просто задумалась.
– Не холодно? – жрец поправил ворот моего плаща и сел рядом. – Ребята скоро уйдут. Впереди их ждет долгое путешествие и тяжелая борьба, исход которой не могу узреть даже я. Эта девушка, что ты видела в доме, с красными волосами – принцесса этой страны Йона. Богами ей предначертана тяжелая судьба, которую, впрочем, она сама выбрала. Когда она впервые пришла сюда, дорога ее жизни была раздвоена. По одному пути ее ожидала мирная жизнь обычной девушки, по другой же бесконечная борьба, лишения, трудности. Не скажу, что рад принятому ею решению. И все же… Теперь от нее зависит судьба империи. А скажи, Риса, смогла бы ты убить любимого человека, в защиту своей страны? Человека, что дороже всего прочего.
– Странно ты поставил вопрос, – задумавшись, коснулась подбородка. – Если ты говоришь обо мне той, кем я являюсь сейчас, то нет, я не стала бы этого делать. А если мы представим, что я бы являлась правителем королевства, то любимого человека у меня бы не было. Люди власти, их силы, их умения и души принадлежат престолу, а не им самим. Поэтому любое действие главы империи должно исходить из удовлетворения благ своей страны. Перед этой девочкой встал нелегкий выбор, избежать которого теперь ей не удастся. Приняв решение идти по тропе войны, вновь сложить оружие уже невозможно, и ей придется сражаться за то, кем она захотела стать. Как по мне, ей бы стоило выбрать дорогу, что более подходит ее воспитанию. Но ты сам ответил на свой вопрос: человек, что дороже всего прочего.
– Ах да, – засмеялся юноша, – как-то я не подумал.
– Нам стоит вернуться, если они скоро уйдут. Да и я уже замерзла.
Когда мы подошли к дому жреца, я осталась во дворе, устроившись на уже подсохшей скамейке, а Ик-су поднялся по ступеням и скрылся в доме. Однако расслабиться и мирно дождаться ухода непрошеных гостей мне не дали: из постройки, расположенной чуть поодаль, где хранились дрова и разную утварь, вышла понурая девушка, которую жрец назвал Йоной. Заметив меня, она приблизилась и села рядом, добродушно улыбнувшись. Но едва она хотела начать разговор, на улицу вышел Ик-су и, приблизившись, протянул нам две кружки. Поклонившись на благодарность Йоны, жрец вновь скрылся в доме, а девушка склонилась, вдыхая аромат чая.
– Тебя ведь Риса зовут? – наконец произнесла она. – Приятное имя.
– Благодарю, госпожа Йона.
– Обращайся ко мне просто по имени, хорошо? Ты… возлюбленная Ик-су?
– Хм, пусть будет так, – усмехнулась. – Я не против.
– Нам нужно вновь отправиться в путь, – с затаенной тоской во взгляде посмотрела на меня Йона. – Юн тоже идет с нами. Поэтому… Я прошу тебя, позаботься о Ик-су. Он оказал мне большую помощь, когда мы встретились, и помог принять важное для меня решение. Пусть он и неуклюжий, может быть, даже глуповатый и ненадежный, вечно витает в облаках и часто плачет, но он доб...
– Мне жаль, – холодно прервала ее я, – если вы увидели его таким.
– Прости, – запнулась девушка, – я не хотела тебя обидеть.
– Ничего. В конце концов, каждый видит одного и того же человека по-разному.
– Ты любишь Ик-су?
– Меня к нему влечет, – сделав глоток, ответила я. – Мы недолго знакомы, чтобы можно было говорить о таком сильном и глубоком чувстве, как любовь. Мне Ик-су важен. Он хороший и заботливый, мне тепло рядом с ним и я чувствую себя в безопасности… чувствую себя дома. Думаю, можно сказать, я люблю его. Люблю, как небо, бескрайние луга или нежный цвет сирени. Однако чтобы говорить о любви к нему как к личности, любви, которая сможет пережить испытания разлукой, опасностью и выбором, что способна преодолеть вечность, нужно пройти эти испытания. И займут они не один год, а порой… и не одну жизнь.
– Знаешь, – отстраненная улыбка скользнула по ее губам, – у меня есть человек, которого я очень люблю. Мы выросли вместе, и я знаю его всю жизнь, – горячо продолжила Йона, словно впервые получив возможность излить томящуюся на душе грусть. – Я любила его все эти годы и верила, что однажды стану его женой. Мне никто не был нужен, кроме него, – на глаза девочки навернулись слезы, – но он убил моего отца, чтобы самому стать императором. Мне удалось спастись только благодаря Хаку и придворному, который погиб, защищая меня. А теперь… когда я выбрала такой путь, мне придется однажды убить его. И я думала, без колебаний сделаю это, как только встречу его, но в Аве это произошло, а я не смогла… Не смогла его убить, хоть для этого и была возможность. Я по-прежнему его… люблю.
– Ты – императрица, – сурово заметила я, поймав ее растерянный взгляд. – Тебя называют принцессой, но по закону наследования этой страны после смерти своего отца-императора правителем стала ты. Поэтому любовь это не то, о чем ты должна думать и беспокоиться. Твои мысли должна занимать страна, которой тебе суждено править. Юноша же захвативший власть – узурпатор, что косвенно подтвердила ты, решив бороться за право занять трон. Тебе стоит поскорее забыть о своих чувствах и посвятить себя империи, с чьей судьбой ты теперь тесно связана. Эту твой путь – путь, который ты выбрала сама, и все зашло уже слишком далеко, поэтому отступить ты больше не можешь. Тебе придется сражаться.
– Су-вон…
– Твое прошлое не должно заслонять будущее. Помни об этом, императрица Йона.
С крыльца раздался галдеж, и на улицу высыпала вся разношерстная компания. Интересно, а они себя тихо вести умеют? Да и как они вообще умудрились пройти столь долгий путь, если постоянно ругаются и спорят, как будто прийти к соглашению и компромиссу для них подобно самым жутким кошмарам царства подземного мрака. Даже сейчас светловолосый юноша, который первым заметил меня утром, поцапался с парнем, держащим за спиной оружие, название которого запропастилось в закоулках моей памяти; кажется, ее называют глефа – меч ущербной Луны.