Ноги тюремщика подкосились, и он кулем упал на пол, увлекая за собой и Кристу. Чуть хрипя, пальцами он пытался поддеть цепь, но Криста усилила хватку, затянув цепи так сильно, как только могла. Костяшки пальцев побелели, руки заломило, но девушка продолжала разводить концы цепи за спиной незнакомца. Не рассчитала она одного: его пальцы оказались очень тонкими, но сильными, и каким-то чудом ему удалось втиснуть пальцы левой руки между тканью толстовки и кожей. Она отвлеклась на это движение, сосредоточила все силы на том, чтобы не дать пальцам оттянуть цепь. Криста из последних сил сдавила его шею, шумное дыхание стало еле слышным, но в этот момент она ощутила острую боль в правом боку, чуть ниже рёбер. Пальцы разжались сами собой, цепи выпали и повисли, как убитые змеи. Сконцентрировав всё внимание на его левой руке, она совсем забыла про правую.
Резким движением едва не задушенный тюремщик просунул ладонь под цепь и, привстав, рванул её вперёд, отчего Криста ударилась лбом о его спину. Он закашлялся, жадно глотая воздух, давясь им. Повернувшись, он швырнул Кристу на пол и, вцепившись в горло, хрипло прошипел:
- Идиотка. Даже если ты убьёшь меня, так и будешь подыхать от голода у стены.
Капюшон упал с его головы, несколько прядей выбрались из-под резинки и упали на лицо. Обычное среднестатистическое лицо. Взгляду зацепиться не на чем. Скулы высокие, цвет глаз не разобрать в тени от волос. Кажется, глаза у него светлые, серые или голубые.
Заметив, что Криста внимательно его осматривает, парень снова опустил капюшон на лицо.
Из глаз девушки брызнули слёзы, то ли он боли, то ли от страха, хоть её потенциальный убийца и не внушал ужаса.
- Простите, простите меня. Подождите, только не уходите, пожалуйста.
Криста старалась, чтобы голос звучал жалобно, но без истерики, однако не вышло: захлебнувшись слезами, она жалобно закашлялась и сложилась пополам от боли. Она вытянула вперёд окровавленную руку, будто прося помощи и защиты у своего обидчика. У того самого, которого она только что пыталась задушить. То ли от её жалкого вида, то ли от нанесённой обиды парень брезгливо скривил губы и, резко отвернувшись, отправился к двери.
- Только не выключайте свет, прошу вас!
Но тихий щелчок оборвал тусклый поток света, к которому так долго привыкала Криста. Липкая тьма, что давно уже готовилась к прыжку на распростёртое на полу тело, собираясь с силами в углах, сделала резкий бросок, и девушка, боясь, что зарыдает в голос, зажала ладонью рот, но приглушённый плач прорывался наружу, впитываясь в равнодушные стены.
***
Ну и дура, ну и идиотка. Ну убила бы, и что тогда? Оборалась бы, пока не сорвала голос, сдохла бы скорее, чем дозвалась кого-то. В этот дом гости заявлялись очень редко, особенно после смерти бабушки. Когда-то к Матею мог заглянуть Франц, старый друг, внезапно ставший семейным и деловым, женившийся на бойкой продавщице из цветочного магазинчика, которым заведовала его мама. И с самой свадьбы, шумной, какой-то разнузданной, на которой Матей напился настолько, что даже согласился сыграть для новобрачных незатейливую мелодию на скрипке, позаимствованной у какого-то уличного музыканта, друзья виделись всего пару раз. И то только мельком, один раз столкнувшись в магазине, другой раз вместе ехали в трамвае. Матей держался сухо и холодно, Франтишек рассматривал носки кроссовок и проплывающий за окном пейзаж, что-то сбивчиво рассказывая о новом сорте роз и свадьбе кузины, не то Анны, не то Яны. А ведь когда-то они были неразлучны. Больше к нему прийти никто не мог, разве что почтальон.
В ванной Матей снял толстовку и осмотрел шею. Красная полоса грозила потемнеть, благо, толстая ткань и волосы уменьшили давление. Чуть не задушила, кретинка. Он умылся ледяной водой, а потом, чуть помешкав, подставил голову под кран. Мокрые волосы водорослями Ледовитого океана облепили саднившую кожу, боль начала отступать. Не дай бог, кто увидит синяки, вопросов не оберёшься. Придётся носить шарф, как какой-нибудь вольный художник. Или музыкант. Нет уж, лучше обойтись свитером с высоким горлом.
Правда, Матея никто особенно пристально не разглядывал. Он приезжал в офис, грузил коробки, пакеты, букеты цветов и прочая, и прочая в фургон и уезжал. Знакомств и отношений не заводил, впрочем, желающих лезть в душу тоже никогда не было. Но лучше поостеречься и не привлекать лишнего внимания. Когда в Праге начнут искать пропавшую девушку, первыми будут подозревать как раз таких одиночек, как он.