Ну вот так всегда. Стоит только отступить страху и ужасу, хоть на толику поверить, что есть шансы на спасение, в голову лезут совершенно прозаические и обыденные мысли. Скоро ей захочется свежих фруктов, горячую ванну и ещё парочку мягких подушек, желательно пахнущих лавандовым кондиционером для белья. Как будто на курорт приехала, а не сидит на чердаке, прикованная наручниками к стене. Криста чуть ухмыльнулась и ощутила, как корка крови на щеке растрескалась, лицо зачесалось. Зато дышать стало полегче, будто бы спасение и правда совсем близко, будто бы хоть сейчас вставай с жёсткой, неудобной кровати, толкай дверь и выходи на улицу, и будь там хоть дождь, хоть палящее солнце, хоть день, хоть ночь – Криста будет рада всему.
Сейчас самое главное – установить контакт с ним. Разговорить и понять, зачем она ему понадобилась. Может, ему нужен выкуп? Криста была готова расстаться со своей крошечной двухкомнатной квартиркой в районе Баррандов, продать к чертям, и пусть подавится деньгами. Ей хотелось лишь выйти из этой бесконечной, бесстенной комнаты.
И мама. Её ждала мама, бедная, сколько всего на её долю выпало. Только она оправилась от смерти папы, только начала улыбаться, хоть чуть-чуть, понемногу снова учиться радоваться жизни, и вот теперь пропала дочь. И вполне может быть, что дочь никогда не вернётся. Боже мой, ей же нельзя волноваться, у неё же сердце!
При мысли о маме Криста снова расплакалась. Перед глазами побежали картинки из детства: девочка в джинсовом комбинезоне пьёт молоко на кухне, вот она же, но в жёлтом платье, качается на качелях. Первая поездка на море, папа загорелый, в полосатых плавках поливает маму холодной водой из ладоней, она смеётся…
Горло саднило, малейшая попытка прокашляться причиняла боль. Несмотря на осознание того, что на помощь прийти некому, Криста кричала долго, надрывно плакала, но ответом была лишь абсолютная тишина. Такой она не слышала никогда. Не было слышно ни ритмичного хода трамваев, ни звука чьих-то шагов по дороге, ни свиста ветра или детских голосов. Но Криста знала, что рано или поздно этому покою придёт конец. Её держат здесь не для того, чтобы пытать тьмой и тишиной.
Когда он пришёл в следующий раз, Кристе было сложно даже предположить, сколько прошло времени с тех пор, как она попыталась его убить. У неё не было часов, чтобы следить за ходом времени, не было окна, чтобы наблюдать за сменой дня и ночи. Была только тьма. Молчаливый наблюдатель, к которому нельзя привыкнуть. Иногда Кристе казалось, что она что-то видит в этой темноте, пыталась вычленить из беспросветной чёрной массы, что заполняла пространство, какие-то образы и фигуры, но, сколько бы она не всматривалась, до рези в глазах, тьма была однородной и не таила в себе ничего живого.
Как и в прошлый раз, глаза резануло светом, но Криста отвернулась к стене и зажмурила глаза. Снова боль, снова слёзы, почему темнота так милосердна и мягка, а свет жалит и бьёт в лицо?
Тюремщик двинулся в сторону кровати. Пусть делает, что хочет. Она даст отпор, только ей нужно попытаться привыкнуть к свету. Понемногу, по чуть-чуть.
Мужчина взял ведро и вышел. Криста, сощурившись, пыталась рассматривать стену, считать трещинки, но слёзы всё текли и текли, не давая возможности что-либо разглядеть. Тогда она закрыла глаза и перевернулась на спину. Веки были непривычно розовыми, она и забыла, что их изнанка совсем не чёрная. Розовый цвет был насыщенным, светящимся, и Криста прикрыла веки ладонью, чтобы уменьшить его интенсивность, но по-прежнему видеть его, наслаждаться им. Она отвыкла ото всех цветов, кроме чёрного, и этот розовый, пусть и совершенно одноцветный мир, был потрясающе красив. Малейшая попытка приоткрыть глаза колола зрачок иглой, но Криста старалась понемногу расширять расстояние между веками.
Он снова вошёл и поставил ведро возле кровати.
- Зачем я вам? Чего вы от меня хотите?
Как Криста и ожидала, ответа не последовало. Почему-то это молчание, хоть и столь ожидаемое и предсказуемое, напугало её и лишило прежней храбрости. Она подвинулась в самый угол кровати и привалилась к стене.
Мужчина стоял перед кроватью, разглядывая её из-под капюшона. Криста не видела его глаз, но ощущала, как его взгляд исследовательски скользит по её лицу, волосам, фигуре. Он сравнивает её с прошлой ею, с той, которую знал он когда-то, знать бы ещё когда. Ему нужно время, чтобы привыкнуть к ней новой, чтобы нынешний образ вытеснил прежний.