— Будем надеяться, что это произойдет очень нескоро, — я натянуто улыбнулась и, закрыв дверь в спальню, предложила высокому гостю кресло у чайного столика.
— Удалось ли выяснить, кто и кому посылал голубей из сарехского посольства? — полюбопытствовала я.
— Нет, к сожалению, нет, — помрачнел Император. — Я подумываю пригласить принца Ясуфа и ближайших к нему людей в Ратави.
— Полагаю, это здравая мысль. И Сегерис Перейский, и упомянутый господин Тевр приезжали в столицу вместе с принцем, — осторожно согласилась я.
— Разумеется, говорить об этом рано, — бросив взгляд в сторону спальни, продолжал Правитель. — Но я бы хотел, чтобы вы, госпожа Лаисса, вместе с госпожой Гаримой допросили господина Тевра. Он советник принца Ясуфа, давно его знает и посвящен во многие дела. Я бы предпочел не допрашивать самого принца, пока у подозрений не появится твердой основы.
— Понимаю, — заверила я собеседника. — Ведь если принц непричастен, то допрос, проявление недоверия, может настроить племянника против вас. Такой исход нежелателен и опасен.
— Вы правы, — согласился Император Адмий. — Рад, что вы так верно все оцениваете.
Мы еще немного поговорили о восстановительных работах в Храме и городе, о господине Далиборе и о после даркези. Гарима рассказала Повелителю и его советнику о заговоренных травах, подмешанных в пиво, теперь за служителями-иноверцами приглядывали люди из особых отрядов. Император не мог припомнить за всю историю Ратави подобных столкновений между общинами, а потому считал предположение о заговоренных травах верным. Это меня несколько обнадеживало. Не хотелось бы, чтобы Император изгонял из страны общины за действия, совершенные под заклятием.
Ни прогулка по городу, ни общение с хранителем библиотеки, ни отдых в саду меня не успокоили, не отвлекли. Я все время думала о Гариме, о действиях господина Далибора, о Сегерисе Перейском, выполнявшем чью-то волю. Как бы ни надеялся Император на то, что принц Ясуф, его родной племянник, невиновен, выводы получались нерадостные. Принц был как-то замешан. А еще меня не покидало ощущение, что все смерти и покушения в императорской семье были ему на руку, приближали к престолу. Препятствиями оставались только сам Император, его малолетний наследник и новорожденный принц. И отчего-то думалось, принц Ясуф знает, как обойти последних двух соперников.
Жрец Тимек, навестивший меня тем вечером, отчасти подтвердил эти предположения, рассказав о древнем праве престолонаследования. И слова «Этим законом пользовались очень давно и всего два раза. Не думаю, что о нем кто-то вообще помнит» нисколько меня не успокоили. Потому что этот закон действительно позволял принцу Ясуфу занять трон раньше принца Будима, прямого наследника Императора. И не на зыбких правах регента, а в качестве законного правителя. Возможность такого развития событий меня пугала. Жестокий военачальник совсем не подходил на роль Императора. В этом я была с Гаримой и господином Нагортом совершенно согласна.
ГЛАВА 27
Гарима на следующий день не проснулась, Абиру я не видела и целиком посвятила себя обязанностям Забирающей. Книги, библиотека, посещение книгопечатной мастерской заняли меня до вечера. Этот день мог стать совершенно непримечательным и незапоминающимся, если бы не разговор с господином Шианом. Воин сообщил, что Абира встречалась минувшим вечером с Ингаром в городе. Они вновь разговаривали недолго и так тихо, что сопровождавший Передающую воин не слышал ни отрывка беседы.
Я постепенно склонялась к мысли, что вспыльчивый сарех все же приглянулся Абире, заинтересовал ее чем-то. Хотя бы внешностью. Он был весьма привлекательным даже по тарийским меркам, и оспаривать это не имело смысла.
Поэтому мое удивление не поддавалось описанию, когда Съярми принесла письмо от Ингара. Сарех просил прощения за грубость, каялся, надеялся, что его помощь в расследовании пригодится, и едва ли не умолял о встрече на следующий день. Решив, что достаточно долго терпела северянина и его выходки, я отказала.
На Ингара мои слова не произвели впечатления. Он вызнал у мастеровых время, когда я собиралась посмотреть их работу, и ждал в Храме. Терпеливо стоял в сторонке, пока я занималась рабочими, а потом при всех вручил мне большой букет алых маков. Унижать сареха перед соотечественниками и чужаками не стала, приняла цветы и вполне искренние извинения.
— Жрицы великой Маар много делают, чтобы найти истинного виновника, чтобы очистить имя моего отца, — явно рассчитывая, что другие мужчины его услышат, добавил Ингар.