На его груди под расстегнутой рубашкой блеснуло что-то, показавшееся смутно знакомым. Я сделала шаг к сареху, он широко улыбнулся. Видимо, решил, что я ему поверила больше, чем дару. Непроходимая тупость!
— Не шевелись! — приказала я.
Он, к моему удивлению, замер и позволил взять в руки амулет, спрятанный у него на груди. На моей ладони оказалось украшение из сна: золотой полумесяц и красный мак.
— Что это? — твердо встретив взгляд еще несколько минут назад любимых глаз, спросила я.
Вопрос прозвучал требовательно, жестко. Видимо, выражение лица у меня было соответствующее, потому что Ингар изменился. Он больше не думал, что сможет обмануть. Больше не играл роль влюбленного, не пытался быть вежливым. Улыбка превратилась в ухмылку, взгляд стал насмешливым, тон — издевательским.
— Волшебная вещь. Чтобы ты мне верила, — бросил он.
— Не долго же она работала, — хмыкнула я, поспешно отступив от сареха.
— Всего каких-то минут не хватило, — оскалился он. — Но я и без этого справлюсь.
Он оказался рядом в мгновение ока, вцепился в меня и буквально швырнул на кровать. Я заверещала, как-то добралась до изголовья, схватила со столика лампу и запустила в сареха. Его это не остановило. Лампа упала на пол, разбилась. Резко запахло маслом. Ингар схватил меня за ногу, рывком подтянул к себе. Я кричала, вырывалась, била его другой ногой, пока он не подмял меня под себя.
Он сидел на мне, закрывая рот и нос ладонью. Как в первый раз.
На запястье наступил коленом. Как в первый раз.
Я плакала от боли и ужаса. Почти потеряла сознание от удушья. Искаженное злобой лицо Ингара было близко, так близко, что я видела в его зрачках свое отражение.
И понимала, что это последнее, что увижу в жизни.
А потом все закончилось.
Я вдруг стала свободна, смогла вдохнуть. Сев на кровати, вцепившись в обнимающую меня Суни, хватала ртом воздух и силилась отдышаться. Охранник отволок к порогу сопротивляющегося сареха, с размаху несколько раз ударил его ногой. Казалось, воину было все равно, куда попадали удары. Ингар скрючился на полу, прикрывая руками голову. Охранник повернул его на живот, упираясь коленом в спину сареха, заломил тому руки и связал. Кажется, моим поясом. Ингар сквернословил и проклинал меня.
Эти слова не ранили, будто не имели ко мне отношения… В голове шумело, и крики сареха казались завыванием ветра. Мне было холодно до дрожи, тряслись руки, встать без помощи я бы сейчас не решилась. Вцепившись пальцами в постель, пыталась отдышаться и прижималась к Суни. Стыдясь мимолетных взглядов воина, подтянула к себе покрывало. Суни поспешно помогла в него завернуться, снова обняла за плечи. Хотелось плакать, уткнувшись лицом в подушку, напиться успокаивающих микстур и проспать несколько дней. Чтобы все произошедшее казалось дурным сном и больше не напоминало правду. И без того преображение влюбленного Ингара в насильника и убийцу казалось невероятным. Собственно, как и превращение вспыльчивого, склонного к жестокости сареха во влюбленного.
Постепенно поток его ругательств иссяк, а я наконец осознала определенную мне участь. Если бы я не почувствовала ложь, сарех обесчестил бы меня и бросил, зная, что для северянки означает такой позор. Но я почувствовала ложь, и он убил бы меня, если бы не Суни и охранник.
— За что? — просипела я, и этот звук показался громче других в комнате. — За что?
— А ты, невинная такая, не догадываешься? — издевательски усмехнулся Ингар.
Я покачала головой и сильней прижалась к Суни.
— За ритуалы, проклятая! — выплюнул он оскорбление. — За то, что я не видел казни того, кто убил моего отца! За то, что сидел в это время в тюрьме! За то, что тебе начхать на оплеванное имя моего отца! Ты ничего не делаешь, чтобы исправить положение! Возомнила о себе не пойми что! Такая же баба, как и прочие!
Он распалялся с каждым словом, орал, выкручивался из рук охранника. Даже встал на колени, чтобы лучше видеть меня. Я на негнущихся ногах подошла к сареху и, воспользовавшись тем, что воин придержал тому голову, наклонилась, сорвала с груди знакомый по снам амулет.
— Откуда эта вещь и что она делала? — отступив от беснующегося Ингара, спросила я.
Тот зло скалился и отвечать явно не собирался, пока воин не заставил, надавив на какую-то явно очень болезненную точку на спине. Сарех взвыл, изгибаясь в руках охранника, и простонал:
— От священника… Она успокаивала меня. Помогала слова подбирать. Чтобы не врать.