От этого еще горше. Слезы все текут. Я прячу в ладонях лицо, пытаюсь успокоиться. Но не получается. Мне одновременно и стыдно, и безразлично, что он подумает. Всхлипываю все чаще, еще немного и расплачусь в голос. Плечи трясутся, дрожат губы. Опустив голову, стараюсь спрятать свое горе. Хочу, чтобы воин ушел.
Его ладони теплые, руки — уверенные. Он прижимает меня к себе, молча гладит по спине. Первый раз в жизни меня кто-то обнял. Я плачу, плачу, уткнувшись лбом в его плечо, и не могу остановиться…
Прошло время. Я затихла в его руках, постепенно успокоилась. С ним было уютно и хорошо, но все же неловко. Не стоило плакать при воине.
— Простите, что… — пробормотала я, высвободившись из его объятий. — Простите, господин Мирс.
Он с колена вставать не торопился, смотрел на меня с сочувствием и все еще держал за руку.
— Вам не за что извиняться, — заверил воин. — Я понимаю, вам сейчас страшно. Но постепенно вы привыкнете к новой жизни, к Ратави. Все наладится, вот увидите.
Я постаралась улыбнуться, кивнула. Мне придется привыкнуть. Выбора мне не оставили.
В гавань прибыли незадолго до заката. Провожать гостей вышла вся команда "Красавицы". Простые моряки так и стояли, опустив головы. Не смели на меня посмотреть. А капитан заметно волновался и пригласил Посланника и меня к мачте подойти. Там появилось небольшое углубление, закрытое кусочком стекла. Под ним блестел золотой медальон с рубинами, мой подарок "Красавице".
— Надеюсь, он принесет всем вам благополучие, убережет от бед, — смутившись, пробормотала я. Почувствовала, как краснею из-за того, что столькие ко мне прислушиваются и в каждое слово верят.
— Мы все благодарим вас, госпожа Лаисса, за щедрый дар и добрые слова, — низко поклонился капитан. — Позвольте от всей команды пожелать вам радостей.
Он был уже третьим тарийцем, так попрощавшимся со мной. Это пробудило любопытство.
— Не могла не заметить, что мне всегда желают радостей, а вам разного. Почему? — спросила я воина, когда мы сошли на берег.
— Потому что вы станете Забирающей, — спокойно ответил господин Мирс и подал руку, чтобы помочь забраться в седло.
Короткий ответ ничего не пояснил, а задавать вопросы воину я зареклась. На душе было тоскливо, и суета в порту утомляла. Хотелось поскорей выбраться из толчеи, не слышать перекрикиваний грузчиков, кряхтения волов, тянущих телеги. Не бояться, что кто-то налетит на моего коня. Черный красавец и без того волновался, тряс головой и недовольно фыркал.
Воин вывел нас на большую мощеную плиткой улицу, и я, наконец, поняла, что оказалась на другом берегу Жемчужного моря. На северной границе Изначальной Империи. Вокруг все иным было. Глинобитные рыжеватые заборы скрывали дома и сады. Даже из седла я не видела, что происходит за оградами. С любопытством рассматривала кованые калитки, роспись вокруг них или изразцы с причудливыми рисунками. Воздух пах пылью, жаром и сладким ароматом крупных белых и красных цветов, увивавших стволы незнакомых деревьев. Тарийцы, смуглые и черноволосые, показались мне очень шумными. Они громко переговаривались, размахивали руками. Я вначале думала, они ссорятся, но ошиблась. Все было мирно.
Отличалась и одежда, особенно мужская. Длинные рубахи с богатой вышивкой у ворота и на широких манжетах, плотно обхватывающих запястья. Часто поверх накидывали такой же длинный, как и рубашка, жилет с разными узорами. Неизменно темные свободные брюки, спрятанные в сапоги. И пояса тарийцы любили. Широкие, украшенные бахромой и кистями. Господин Мирс назвал их кушаками. На головах вместо привычных шапок носили небольшие расшитые шапочки. Отороченные мехом, золотой каймой, скрученной в жгут тканью или просто облегающие голову. Посланник назвал их тебетей.
Женщины тоже носились тебетей, только надевали поверх платков. Тонких, прозрачных, расшитых цветами или звездами. А вот платья очень напоминали те, которые для меня господин Мирс выбрал.
Я с любопытством рассматривала людей, улицы, к разговорам прислушивалась и не спрашивала, куда ведет коней воин. Посланник решил, что путь в Ратави мы продолжим только утром, и шел к постоялому двору. Конечно, он выбрал не первый попавшийся.
От гостиниц на другом берегу моря он всем отличался. Высокий глинобитный забор, распахнутые кружевные ворота, двор устлан коврами, а посреди — фонтан. Мраморный, красивый, с ракушками. Вода лилась из верхней чаши и искрилась на солнце, журчала, звала. Господин Мирс помог мне спешиться, а почтительный хозяин пригласил нас в дом, необычный и красивый. Арки, тонкие колонны, украшенные разноцветной плиткой. Весь второй этаж опоясывал балкон. С него я увидела, что ковры создавали во дворе рисунок. Получался большой цветок с фонтаном в середине.