Принцесса утверждала, что никак не замешана в убийствах родственников. Настаивала на том, что лишь познакомила принца Ясуфа с Сегерисом и даже не догадывалась, чего хотел от священника любовник. Мелкие оговорки нельзя было считать доказательствами вины, а никаких документов в комнатах принцессы не нашли. И все же Император верил нам, а не дочери, а потому велел запереть принцессу в ее покоях. Хотел избежать скандала, который непременно последовал бы за решением заключить ее в одной из камер дворцовой тюрьмы. И без того хватало разговоров из-за двух арестованных сарехских священников. Появление принца Ясуфа в столице Правителю удалось скрыть.
— Все ее связи с даркези и сарехами проверят. Надеюсь, среди них будут доказательства, достаточные для обвинения, — бесстрастно подытожил Император.
— А что с Его Высочеством? — уточнила Гарима.
Правитель заметно помрачнел:
— Его арестовали. Сейчас он в городской тюрьме. Я с ним еще не разговаривал, хотя не думаю, что добьюсь каких-либо признаний простой беседой.
Сестра подалась к собеседнику, видно было, что она сдерживает желание хоть как-то утешить его.
— Повелитель, никто не посмеет осудить вас, если ситуация вынудит применить к нему пытки, — мягко заверила Гарима. — В конце концов, на его совести много смертей. И я говорю сейчас не только о вашем племяннике и родном сыне, не только о жене и ребенке господина Квиринга, но и об их невольных убийцах. И это только те смерти, о которых мы знаем.
Император Адмий тяжело вздохнул и, показалось, постарел сразу на несколько лет.
— Как выяснилось, я знаю своего племянника недостаточно хорошо, но в некоторых вещах я все же уверен. При всей вспыльчивости, при всей порывистости Ясуф не глупец. Он просчитывает ходы и в данном случае действительно уверен в своей неуязвимости. Ведь у него есть тот, на кого можно списать всю вину в случае провала. Я говорю о господине Тевре. Ясуф не станет свидетельствовать против себя. Он будет молчать, — Император снова вздохнул, но пауза длилась недолго. — Ясуф чрезвычайно упрям. Даже если сломать все кости в его теле, он будет молчать…
Я догадывалась, что Император скажет дальше. Подозревала, он попросит нас провести ритуал, хотя совершенно ясно понимал, что сведения, которые мы получим, для суда не годятся.
— Мне неловко признаваться в этом, но я пришел к вам сегодня не только поделиться новостями. Я прошу вас об услуге, об одолжении, — глядя в глаза Гариме, продолжал Правитель. — Мы ничего не знаем о планах Ясуфа, о распоряжениях, которые он успел сделать за минувший день, — в глазах Императора читалась мольба, отразившаяся и в голосе. — Торонк и его жена все еще могут быть в опасности. Я не могу потерять их тоже.
Гарима повернулась ко мне, вопросительно изогнула брови. Я молча кивнула.
— Разумеется, мы проведем ритуал, — Доверенная вновь обратилась к Императору. — Но здесь. В Храме, рядом с кристаллом. Самый ранний срок — сегодня вечером.
— Благодарю, — признательность Повелителя была искренней и яркой. Я вдруг поняла, что богобоязненный тариец боялся отказа. Будто в таком случае мы действительно могли отказать.
— Наша охрана будет сегодня готова к тому, что их заменят ваши воины. Я сделаю соответствующие распоряжения, — по-деловому серьезно продолжала Гарима. — Раз вам удалось скрыть появление принца Ясуфа в городе, думаю, это и дальше нужно держать втайне. До поры. Сейчас тревожить умы господина Далибора и его супруги не следует. Мы не знаем, что они могут предпринять.
Император согласился и пообещал доставить принца Ясуфа к назначенному времени так, чтобы личность арестованного оставалась неизвестной.
Кирглик не принес облегчения, не прогнал дурные мысли. Даже успокоительное оказалось бесполезным. Гарима волновалась меньше, но подбодрить меня не пыталась. К лучшему, потому что она и приблизительно не представляла, как тяжело мне дались прошлые допросы, как сильно ранила меня невозможность освободиться от воспоминаний о чужих жизнях и делах.
Его Высочество принц Ясуф был точно таким, каким я его помнила, и снова показался мне старше своих лет. Разглядывая его, сообразила, что всегда считала его некрасивым вовсе не из-за черт лица. Мысли и чувства принца так сильно искажали мое восприятие. Он излучал холодную ярость и напоминал отточенный клинок. Жесткий взгляд, глубокая морщина между соединенными бровями и неприязненная усмешка не добавляли ему привлекательности. Но держался он с достоинством, этого не отнять. Строгая аккуратная одежда подчеркивала уверено развернутые плечи, горделиво выпрямленную спину. Даже широкие кандалы он носил, будто изысканное украшение.