Эти видения преследовали меня до появления Гаримы. Лучащаяся радостью сестра рассказывала о встрече с Императором, о недолгом свидании с пока заключенным в своем доме господином Тевром. По словам Гаримы, Правитель воина не подозревал и не винил, но не хотел, чтобы о появлении людей из свиты принца Ясуфа в городе знали.
Мы обедали, обсуждали господина Тимека, которого Гарима пригласила на вечер. Я поддерживала неприятный разговор о призраках и видениях, лишь бы не отпускать сестру, не расставаться. Призраки боялись ее. Пусть не так сильно, как Фераса, но подходить не осмеливались и помалкивали.
Со жрецом видеться не хотелось. По опыту знала, что меня ждет дотошный допрос из лучших побуждений, а после многих ритуалов и вынужденного общения с призраками силы были не те. Даже ради дельного совета от господина Тимека я не стала бы отказываться от общения с Ферасом.
К сожалению, воин не пришел. Вновь прислал записку с извинениями. Вежливые слова складывались в почтительные фразы, но в этот раз они меня растревожили. Я отчего-то была уверена, что ночью непременно произойдет нечто важное и опасное. Долго не ложилась, все равно не смогла бы заснуть без успокоительного. Микстура закончилась, а новую императорский лекарь мне еще не приготовил. Суни, потупившись и смущаясь, передала его слова о том, что с подобными средствами нужно соблюдать осторожность. По его мнению, я слишком быстро опустошила запасы. Упреки человека, даже приблизительно не представляющего, с какими трудностями мне приходилось справляться, разозлили. Но я не считала возможным показывать это служанке, только сдержанно поблагодарила за совет.
Бессонная ночь придала призракам сил. Они стали более плотными, их голоса звучали отчетливей, но Доверенную они боялись по-прежнему.
— Жрец Тимек не догадывается, с чем мы столкнулись на этот раз, — поливая темным медом творог, сказала Гарима за завтраком. — Он говорит, что сарехским священникам нужно пролить хоть капельку крови того человека, на которого должно влиять их колдовство. Во всех известных нам случаях так и было.
— Кроме управляемого сна.
— Верно, — согласилась сестра. — Я тоже привела этот довод. Но господин Тимек говорит, без знакомства и на расстоянии такое невозможно.
— Если это невозможно, то придется признать, что я схожу с ума, — хмуро буркнула я, отвернувшись от сестры. — Странные видения наяву, ощущение чужих прикосновений… Это помешательство.
— Нет, Лаисса, не думаю, — она положила ладонь мне на запястье. — Ты не сумасшедшая. Мы найдем объяснение. В конце концов, мы не знаем особенностей всех своих ритуалов. Господин Тимек, разумеется, поделился всеми известными ему обрядами сарехов, но это наверняка не все существующие.
Она говорила уверенно, успокаивающим тоном, но сомнений не развеяла. Слишком многочисленными стали за последние дни сопровождающие меня повсюду ухмыляющиеся призраки.
Днем к нам приехал господин Нагорт. Первый советник Императора был хмур и по обыкновению немногословен. Хотя избранная им тема не предусматривала витиеватых выражений и радости. Речь шла о политике и предательстве принцессы Теллими.
— Светлейший Император вынужден был так поступить, — облаченный в траурные одежды советник, не глядя на нас, поглаживал пальцами прикрепленную к поясу молитвенную дощечку. — Ее Высочество покинет столицу в ближайшие дни. Она будет содержаться под стражей в отдаленном городке на юге. Без права вернуться в Ратави.
— Мне неприятно говорить об этом, но, как вы понимаете, я тоже вынуждена, — глубокий голос Гаримы отзывался в сердце теплом. Доверенная использовала дар, чтобы словами не ранить собеседника. — Ее ребенок может в будущем серьезно навредить Империи. Несогласные с политикой правителей есть всегда. Им не стоит давать в руки знамя «сын Ясуфа».
— Я понимаю, о чем вы, госпожа Гарима, — сжав в ладони резную дощечку, глухо ответил советник. — Срок беременности еще небольшой. Некоторые травы и вмешательство лекаря избавят Империю от этой сложности в ближайшие дни. Только после этого принцессу увезут из столицы.
— Нам жаль Императора-отца, — по-прежнему мягко ответила сестра, в который раз говоря за нас обеих в тяжелой ситуации. — Но мы восхищаемся Императором-политиком, принимающим трудные, но необходимые решения.