— Разумеется, наши воины пытались препятствовать убийству, — все так же спокойно продолжал вельможа. — Его Высочество принц Ясуф, так некстати зашедший по делам в тюрьму, получил в этой схватке смертельное ранение. Светлейший Император Адмий, потерявший сражавшегося за жизнь священников племянника, скорбит вместе с сарехской общиной.
Лицо Гаримы не отражало ее переживаний, но я чувствовала сестру. Облегчение ощущалось ярче других и раздражало меня. Я злилась, негодовала из-за того, что Император предпочел такой выход справедливому суду. Убийство виновных вместо правды!
— Разумеется, вы понимаете, что это та история, которую мы будем рассказывать обычным людям, послам и вельможам, — осторожно уточнил советник. — В действительности все происходило не совсем так.
— Конечно, господин Нагорт, — кивнула Гарима.
Меня тогда неприятно поразило, как спокойно звучал ее голос, какими царственными были движения. Каждый штрих, каждая мелочь падали в копилку моего отторжения.
— Мы все понимаем, что обстоятельства вынудили светлейшего Императора действовать без промедления, — бесстрастно, будто речь шла не о жизнях вовсе, продолжала Доверенная. — Это был весьма изящный ход — использовать сареха-преступника в своих целях. Убрать сарехского священника руками единоверца было отличной мыслью.
Больше слушать я это не могла. Меня от злости трясло. Из последних сил держала себя в руках. Не хотела наговорить гадостей советнику или Доверенной, цинично рассуждающей об удачном использовании чужих слабостей и справедливой жажды мести. Поэтому я бросила, что устала, и вылетела из комнаты.
В спальне на прикроватном столике стояла длинношеяя бутылочка с успокоительным. Отсчитыванием капель я себя не утруждала — плеснула в стакан, залпом выпила. До противного привычные вкус и запах злили не меньше высказываний Гаримы. О том, что происходило в камере, и как все на самом деле было, я старалась не думать.
Меряя шагами комнату, нетерпеливо ждала, когда подействует лекарство. К сожалению, злость не отгоняла призраков и только усиливала мерзкое чувство внутреннего осквернения, от которого не могла отделаться после допроса принца Ясуфа. Уже покойного принца Ясуфа…
Вспоминая его, мысли и переживания этого человека, постепенно понимала, что он не оставил Императору выбора. Слишком много смертей и предательств тянулось за принцем. Какая в конечном итоге разница, кто убил его? Ингар, обученный палач или кто-то из верных Императору воинов? Угрозы для страны этот человек больше не представлял…
Снадобье действовало, злость на Гариму, так спокойно рассуждавшую о роли Ингара, уходила. Он ведь получил, что хотел. Отомстил за отца именно тому человеку, который погубил его. Возможно, даже счастлив…
Мысли ворочались медленно, голова казалась тяжелой, глаза слипались. Я забралась в постель, задернула полог, шелк подушки приятно холодил щеку. Поэтому оранжевый песок пустыни показался обжигающим. Вдали сквозь дрожащий от марева воздух видела стены Забытого города. Я шла туда, к удивительному небесному кристаллу. Шла за избавлением…
ГЛАВА 36
Когда я проснулась, было уже утро. На прикроватном столике рядом с микстурой стояла инкрустированная янтарем шкатулка. Внутри лежали красивая золотая тиара и письмо в плотном конверте. Увидев знакомый почерк Фераса, я обрадовалась так сильно, что не сразу осознала смысл написанного. Дважды перечитала, и радость сменилась смущением. Из-за лестных слов, красивых фраз и искренности стуком заходилось сердце, полыхали щеки.
— Надеюсь, ты не настолько наивна, чтобы принимать это за чистую монету? — раздался за спиной издевательский голос.
Я резко обернулась, отступила на шаг от призрака Сегериса.
— Ты же мертв!
— Неужели? — ухмыльнулся он.
Я снова отступила на шаг, споткнулась, упала в кресло.
— Беспомощная жрица Маар, ты не поняла главного. Мертв я или нет, но твой хваленый дар тебя предал. Ты бессильна и беззащитна. Скоро разум твой разрушится, и…
— Госпожа, с кем вы разговариваете? — на пороге появилась Суни.
— Ни с кем, — я изобразила улыбку. — Спасибо, что поставила подарок у кровати.
— Господин Ферас заходил вчера вечером, — спокойно продолжала служанка. — Госпожа Доверенная тоже. Увидев, что вы спите, попросила вас заглянуть к ней утром.
Стало неловко, что вчера так убежала от разговора. Оставалось надеяться, господин Нагорт не подумал обо мне дурного.
— Не сомневайся, — вольготно устроившийся на постели Сегерис усмехнулся. — Он подумал, что ты невоспитанная, наглая и самовлюбленная дурочка. Решил, ты расстроилась из-за того, что с тобой, великой, не посоветовались государственные мужи.