Следующие пять дней оставили в памяти след жаром и песком, невероятно яркими миражами оазисов и городов, правдоподобными криками людей, зовущих на помощь. Но их слышала только я и все больше верила в свое помешательство. Хорошо хоть миражи Ферас тоже видел. Не знаю, чтобы делала, будь иначе.
В пустыне призраки, а их кроме Инагара и Сегериса было еще четверо, осмелели и обнаглели. Они кружили вокруг меня, как стая голодных волков рядом с раненым оленем, и нападали, стоило Ферасу оставить меня одну хоть на несколько минут. Я отмахивалась, убегала, дралась, кричала на них и наверняка казалась спутнику совершенно безумной. Вопросов он не задавал, только поглядывал на меня настороженно и, как мне думалось, оценивающе. Будто пытался просчитать, насколько далеко зашло мое сумасшествие. Хватит ли у меня здравого смысла не напасть на спутника во время привала.
В конце недели мы подошли к большим, до белизны выгоревшим на солнце камням. Это было удачно, потому что ветер усиливался, и Ферас сказал, идет песчаная буря. Темнеющий горизонт подернулся дымкой и казался угрожающим, смертельно опасным.
— Я сделаю нам укрытие, — решительно заявил воин. — Последите за животными, пожалуйста. Они могут начать волноваться.
Я глянула на безразличных к происходящему верблюдов. Они невозмутимо жевали жвачку, улегшись в тени камня.
— Давайте мы вместе сделаем укрытие, а верблюдов привяжем? — предложила я. — Так будет быстрей.
Он хмуро окинул взглядом горизонт и согласился.
Защитой нам и животным должен был стать невысокий навес со стенами до самой земли. Ферас глубоко вбивал опоры, я неподалеку искала камни, чтобы потом придавить веревки. Старалась далеко от воина не отходить — не хотела оказаться беззащитной перед призраками. Поэтому услышала звук падения чего-то тяжелого.
Спешно вернувшись на стоянку, увидела призраков, окруживших дергающегося на земле Фераса. Он хватался за горло, словно пытался оттянуть веревку. Я бросилась к нему. Призраки пытались меня остановить. Их ледяные прикосновения пронизывали меня насквозь, но я не обращала на них внимания. Пробилась к воину. Он сипел и боролся за каждый вздох. Веревка действительно была. Толстый шнур навеса двумя витками охватил его шею. Явно не случайность! Выхватывая у него из-за пояса кинжал, заметила, что другой конец веревки в руках Ингара и Сегериса. Они тянули за него и душили Фераса.
Несколько долгих мгновений потребовалось, чтобы перерезать шнур. Последние нити лопнули сами. Ферас рывком содрал с шеи веревку, сел, хватая ртом воздух, силясь отдышаться. Я отбросила в сторону кинжал, обеими руками вцепилась в воина. От страха за него меня трясло крупной дрожью, в глазах щипало, по щекам покатились слезы. Он обнимал меня в ответ и постепенно успокаивался. Призраки долго смеялись, издевались, а потом исчезли.
— Не представляю, как это случилось, — хрипло признался Ферас, когда ему удалось отдышаться и прийти в себя.
— Призраки постарались, — от смущения не решаясь посмотреть на собеседника, ответила я. Отлично понимала, как глупо прозвучали такие слова.
— Кто? — закономерно поразился воин.
— Призраки, — повторила я и, стараясь уйти от разговора, напомнила: — Буря надвигается. А мы еще не сделали навес.
— Верно, — спохватился Ферас и мягко высвободился из моих рук, помог встать. — Нужно в первую очередь заняться укрытием. Но в этом случае, — он выразительно провел пальцами по кровоточащим отметинам на своей шее, — я надеюсь на пояснения. Пусть позже.
Я кивнула и пообещала рассказать. Правда, как это сделать так, чтобы меня не посчитали безумной, не знала.
Буря остервенело била песком по стенам и крыше, у большого камня, который мы использовали в качестве опоры, дремали верблюды. Остывший чай свежо пах мятой, а пряные сухарики — кориандром.
— Вы обещали рассказать, о каких призраках речь, госпожа, — твердо начал Ферас.
— Обещала, — вздохнула я и призналась: — Только боюсь, после рассказа вы посчитаете меня умалишенной.
— Ну, если я до сих пор так не решил, это вряд ли изменится, — усмехнулся он.
Это немного подбодрило, и я начала говорить. Сбивчиво и не слишком последовательно, но Ферас, почувствовавший, как тяжело мне дается рассказ, мягко взял меня за руку и стал задавать наводящие вопросы. И постепенно все оказалось на своих местах. Ритуалы, расследование, кошмары, постоянная усталость, нападение Ингара и предательство Абиры, ранившие меня куда больше, чем я хотела признавать. Упоминая принца Ясуфа, не утаила и неизбывное чувство осквернения, внутренней грязи, появившееся после того ритуала. Рассказ о призраках, их словах и попытках навредить мне стал последней каплей, и дальше я говорила уже сквозь слезы. Ферас сидел рядом, обнимал меня за плечи и внимательно слушал.