Она вздыхает, обнимает меня. Одно это уже несет облегчение и притупляет мою постоянную тревожность. Хочется, чтобы эти объятия длились вечность, но Великая отстраняется и продолжает:
— Я хочу, чтобы ты принимала решение с ясной головой. Я избавлю тебя от призраков, напитаю силой твой дар и надеюсь, ты используешь сегодняшний вечер, чтобы все обдумать. Я приму твой выбор, но ты должна понимать, что он окончательный и неизменный, — твердо заключает она. — В любом случае твоя судьба не будет плохой.
— А заглянуть в нее можно? — спрашиваю я, тут же испугавшись собственной дерзости.
Маар смеется. Весело, молодо.
— Нельзя, ведь тогда не останется места приятным неожиданностям. К тому же это не только твоя судьба. Выбирая, учитывай это.
— Я не могу думать об Империи все время, — ее слова меня обижают.
— Неужели ты думаешь, я оставлю страну без хороших жриц, если ты откажешься? — посмеивается Маар и добавляет лукаво: — Я не об Империи. О человеке.
— О ком?
Мое недоумение ее забавляет:
— Вот так всегда! Казалось бы, умная девочка! Но как доходит до дел сердечных, так не замечает очевидного, пока не ткнешь носом, — она покачала головой. — Я о Ферасе говорю, дитя.
Я краснею, смотреть на нее не решаюсь. Ее слова греют душу, переполняют сердце радостью, оживляют мечты. Ведь и мне Ферас дорог безмерно… Если он любит меня, если мои чувства к нему не безответны… Если…
— Если это так… И если мне не нужно думать об Империи, а можно только о нем… и о себе… Тогда я не буду жрицей, — бормочу я. — Ведь жрицы не выходят замуж…
— Кто тебе сказал такую глупость? — Мать искренне изумлена и вновь поднимает мое лицо, чтобы смотреть в глаза. — Жрицам никто не запрещал выходить замуж и иметь детей. Я даже небольшую тайну открою, — она опять лукаво улыбается. — Гарима не зря просила тебя прислушаться к сердцу Тунали, новой Передающей Ратави. У нее два сердца, она беременна.
— Но, — я от потрясения не нахожу слов. — Но… ни в одном из дневников жриц не было упоминаний о мужьях!
— Они вели дневники о жизни жриц, а не свои семейные летописи, — смеется Маар и ласково велит на прощание: — Подумай обо всем, что увидела. И поговори с Ферасом. Встретимся завтра.
Она отпускает меня и теряется в золотом сиянии, ритуал завершается и выносит меня в Храм Забытого города.
После откровений ритуала мне о многом нужно было подумать. Сестры понимали это и не мешали. Очень кстати пришлось и то, что Ферас в это время гулял по городу. Не разобравшись в себе, я не была готова к разговору с ним.
Устроившись на скамейке в саду, размышляла. Стоило признать правоту Гаримы. Моя роль была очень важна, и я ошибалась, считая себя лишь инструментом в чужих руках. Другая жрица на моем месте стала бы гибелью для Империи.
Новая и отрезвляющая мысль, что я сама выбрала, как буду использовать дар, сама сделала его даром Забирающей, перевернула мои представления о мире. Теперь долг жрицы заиграл другими красками. Не все из них были мрачными.
— Как прошел ритуал?
Я подняла глаза на Фераса, появление которого из-за задумчивости не заметила. В который раз поразилась его красоте и теплому сиянию, согревавшему меня.
— Узнала много интересного. А завтра нужно будет сделать выбор, — ответила я и жестом пригласила Фераса присесть рядом.
Как начать разговор о важном, даже не представляла. С каждой минутой все больше волновалась и, сцепив руки на коленях, пыталась собрать остатки разлетевшихся мыслей.
— Город совсем не такой, каким показался ночью, — заговорил он, когда молчание стало тягостным.
— Да, здесь тоже все изменилось…
Голос дрогнул, сердце колотилось, но оттягивать важный разговор было нельзя. Сестры сказали, что на раздумья мне дается время до рассвета, и хоть солнце уже село, ответа на главный вопрос я не знала. Мне хотелось бы связать свою жизнь с Ферасом, но не знала, хочет ли он быть со мной и какая моя судьба принесет ему счастье. Набравшись смелости, повернулась к нему и начала.
— Я все хотела спросить… — взглядом я не решалась с ним встретиться. Казалось, если буду смотреть ему в глаза, точно не придумаю, как задать вопрос, и не справлюсь с чувствами, если ответ будет не таким, как надеюсь. — Вы сами предложили пойти со мной. Почему? Потому что жрицам великой Маар нужно угождать?
— Нет, — спокойно ответил он. Но спокойствие было мнимым — сияние Фераса стало сильным и трепещущим.
— Тогда почему? — прошелестела я.
Несколько бесконечных мгновений прошли в напряженной тишине. Потом его губы коснулись моих. Я ответила на поцелуй с радостью, с облегчением и, обнимая Фераса, не сдержала слезы радости.